– Простите, одну минуточку, – прервал его прокурор и спросил, обращаясь к начальнику милиции:

– Нагим Сибгатович, кстати, вы предпринимали что-нибудь для установления этого так называемого призрака?

– Да, конечно, – начальник милиции повернулся к сидевшему рядом Салихову, и тот сразу встал.

– Я занимался этим лично… Проверено много людей. Но пока ничего утешительного…

– Ясно, – промолвил прокурор и кивнул следователю: – Продолжайте, Марат Сагитович.

– Так вот, – тем же уверенным, ровным голосом, словно его никто и не прерывал, продолжал Мустафин, – в поведении этого «призрака» наблюдается много любопытного. Он не писал Портновым никаких записок, писем, появился так же неожиданно, как и исчез. Тщательно скрывал свой облик, изменил голос, когда разговаривал с Портновой. Наконец, поняв тщетность своего замысла, он решил ничего более не предпринимать и без лишних слов покинул арену… Это наводит на мысль, что «призрак» не только проживает в поселке, но и хорошо знает Портновых и не раз, может быть, встречался с ними… События последних дней наглядно свидетельствуют, что сейчас он охвачен страхом, нервничает, паникует. И, кажется, самое время накрыть его!

– Так, так… – задумчиво покачал головой прокурор и дал Мустафину знак сесть.

– Ну, а как же быть с другими версиями? – привстал с места инспектор уголовного розыска Хисматов, который совместно с Салиховым участвовал в поимке лесного бродяги. – Скажем, с тем же Петром Рябовым? Что нам, подбирать тралы?

– Рябов мертв. Разве ты не знаешь? – сухо произнес Салихов.

– А может быть, это его призрак бродит по поселку? – пошутил кто-то, и по кабинету прошелся легкий смешок.

– Тише, тише, товарищи, – выпрямился прокурор, откидываясь на спинку стула. В его голосе опять слышалось недовольство. – Если в цепочке потеряно одно звено, то это еще не значит, что цепочки, как таковой, нет вовсе. Жив Рябов или мертв, мы должны помнить одно: он был зол на Портнова, следы его уходили из этого поселка и могли возвратиться назад пусть даже в обуви другого человека. Умереть и перед смертью передать кому-то эстафету зла и мести – не такое уж необычное дело. Так что над этой версией тоже стоит подумать. Тем более, версии Марата Сагитовича она не противоречит, а скорее дополняет ее! Ну ладно. – Прокурор несколько смягчил тон. – Мы тут с Маратом Сагитовичем учли изменения обстановки, последние события и набросали дополнительный план оперативно-следственных действий. Давайте обсудим его.

Прокурор взял свои бумаги и надел очки, приготовившись читать, но в это время открылась дверь и в кабинет зашла секретарша.

– Извините, пожалуйста, но Марата Сагитовича срочно просят к телефону!

Получив разрешение шефа, Мустафин вышел в приемную.

– Жена, а требует словно генеральный… – по-свойски улыбнулась ему секретарша, подавая трубку.

– Ильсия, ты? Что случилось? – припал к трубке Мустафин. Неожиданный звонок жены вызвал у него чувство беспокойства.

– Да не случилось ничего, – отозвалась Ильсия, – просто я решила заглянуть к себе в инспекцию. А потом вот выехали с девчатами в поселок…

– Ох, – почти со стоном вздохнул Мустафин, взглянув с укором на секретаршу.

– Да ты погоди вздыхать-то! – послышалось в трубке. – Я ведь звоню тебе неспроста. Дело в том, что путь Оли Портновой из поселка в лес определен вами неверно!

– Что значит неверно? – нахмурился Мустафин.

– Неверно да и только! Мы здесь сегодня собирали школьников, беседовали с ними, а потом совершили небольшую прогулку в лес… Вы выбрали путь дальний, обходной, по которому дети ни в лес, ни в деревню не ходят, а есть, оказывается, другой, наиболее краткий. Дорога идет мимо вышкомонтажной конторы, срезает целый угол. Вот по ней и ходят.