Наталья Петровна спешно приглашает поднаторевшую в упражнениях по уклонению от налогов бухгалтера из крупного учреждения, та спокойно советует «шуранить с этого счёта на тот», но нарастающее напряжение у двух подруг платный аудит не снимает. И вообще, есть «заноза», отравляющая настроение двух подруг похлеще проблем с деньгами…

Сергей Николаевич диктовал тексты книг стенографисту. Далее за работу брались наборщик текста на компьютере, редактор-корректор, и окончательную обработку оригинал-макета делал дизайнер-верстальщик перед самой сдачей готовой матрицы в типографию. В первых изданиях книг был полный список Редакционного совета, и там значилось имя стенографистки Лены, рыжеволосой, тонкой молодой женщины – типичной подруги художника. Петровна тяготилась скорее этим обстоятельством: знать и видеть слишком тесное общение руководителя «Академии» со стенографисткой Леной, затем в хозчасти института лицом к лицу весь рабочий день просидеть с законной женой Лазарева – есть от чего прийти в нервное замешательство!

Доход от оптовой продажи книг, видеокассет, от выступлений в залах с большими посадочными местами из офиса Лазарева явно утекал невидимой струйкой куда-то налево. Бухгалтера фирмы Шмонин не подпускал к реальным цифрам. И когда в офисе «Академии» появился я, первым делом взявшийся за наведение порядка в бумагах, Наталия Петровна спешно предложила вести бухгалтерию фирмы мне. Было понятно, что человек откровенно выжидал возможность отделаться от ведения финансового учёта в очевидно опасных обстоятельствах, и, увидев ну хоть какой-то вариант, банально остановилась на мне, даже не слушая мои доводы отказа: «Я – гуманитарий. Одним натаскиванием в составлении отчёта нельзя вести бухгалтерию!». Самое интересное, Сергей Николаевич вообще не видел проблемы в этом: «Пройдёшь курсы, ерунда». Я пытался молча игнорировать вздорное предложение.

В связи с этим я вспомнил случай, когда всего полгода назад я еще работал в государственном учреждении Якутска. В приёмную руководителя крупной налоговой инспекции, отслеживающей многомиллиардные суммы от сделок с алмазами и золотом, каким-то чудом проник затрапезного вида паренёк. Он притаранил три ящика шампанского – «смазать» возникшие с налоговиками вопросы к работе его вино-водочного киоска на окраине города. Я ему, что называется, популярно объяснил, что с компетентными органами на базарном языке нельзя общаться, всему есть свои этические границы. Увещевание парня не проняло, пришлось выгнать его с помощью охраны. Ну а в «Академии» безответственная манера ведения хозяйства скоро должна была привести к определённой логической развязке, учитывая экстраординарную особенность системы Лазарева – ускорять все процессы.

В одно прекрасное утро я всё-таки прозрачно намекнул Сергею Николаевичу на вызывающие сомнения манипуляции Шмонина с деньгами, на что он с возмущением рявкнул на меня: «Он мой друг!» Мол, не наговаривай на моего доверенного лица своими пустыми подозрениями. Но не пройдёт и месяца, как выяснится, что Владимир Васильевич без разрешения пустил немалую сумму на стороннее дело: отдал своему соседу по дому на латание финансовых «дыр» в работе его ларька. Реакция шефа на разоблаченную махинацию походила на постановку античной драмы в сельском клубе: с зевсовой яростью Лазарев метал гром и молнию, безутешно оплакивая убежавшие налево деньги. На следующий день тот самый сосед Базилича – парень-ингуш – пришёл в офис на Шкапина и, стоя на коленях(!), просил разъярённого Сергея Николаевича об отсрочке выплаты несанкционированного владельцем денег кредита.