Домой мне тоже было нельзя. Я была в шоке. Не смогу придумать, откуда у меня такая ссадина на щеке. Я начала искать свой телефон. Видимо он остался там, где 5 минут назад лежала я.

– Что-то нужно? – спросила моя спасительница.

– Да, телефон, там, – указала я рукой на место, где может быть мой телефон.

Женщина пошла его искать, пока я пыталась прийти в себя. Всё болело, особенно щека, из которой шла кровь. Будет долго заживать. Ещё и выступление через неделю. Какой ужас. Все фото и видео испорчены. Я запомнюсь всем как Кисилёва со счёсанной щекой. Слёзы непроизвольно лились по моим щекам.

Я поблагодарила женщину за помощь и сказала, что она может идти. Но она сильно переживала за меня и не ушла, сев на соседнюю лавочку за моей спиной.

Я набрала номер Даши.

– Даш, пожалуйся, приди в соседний двор, я тебя умоляю, – плакала я ей в трубку.

Подруга не стала задавать лишних вопросов и через 5 минут уже была рядом со мной. Как только она увидела меня, её лицо побледнело. Глаза испуганно смотрели на меня.

Я кинулась к ней в объятия, ощущая сильную боль в плече. Видимо я повредила его, когда упала. Синяк точно будет. Вот чёрт.

Даша успокаивала меня, поглаживая по спине и голове. Она не стала вести со мной диалог, потому что видела, что я не в состоянии общаться.

Женщина, увидев, что со мной подруга, которая не причинит мне вреда, ушла. И мы в скоро времени тоже побрели домой к Даше.

Её папа был дома и смотрел телевизор. В такие моменты он не замечает вещей, происходящих вокруг. А мама работала в ночную смену.

Даша проводила меня в комнату и дала сменную одежду.

– Сегодня останешься у меня. Я пойду, предупрежу папу, а потом придумаем, что скажем твоей маме.

Я кивнула и стянула свою грязную одежду. Мне вновь стало больно в душе и слёзы опять нагрянули. Когда Даша вернулась, мы придумали историю для мамы и я, немного успокоившись, собрала все остатки силы и позвонила ей.

– Алло, мам.

– Кристина, ты где ходишь? Давай домой.

– Мам, завтра всё равно выходной. И мы с Дашкой так хорошо сидим, решили пиццу приготовить. Ты не против будешь, если я останусь? – сдерживая слезы, говорила я.

Я сжала кулачки, в надежде, что она разрешит.

– Тебе что дома не спится?

– Ну мам. Один раз попросила за долгое время. Мы же ничего плохого не делаем. Пиццу только вот будем щас собирать и отправлять в духовку.

– Ну хорошо. Будь умной.

Я повесила трубку и выдохнула, и Даша вместе со мной. Она повела меня в ванную и умыла. Рана безумно сильно болела, но её нужно было обработать перекисью водорода. Мне хотелось орать на весь дом, когда капли начали касаться моей щеки, покрываясь белой пеной.

– Терпи, моя хорошая, – успокаивала меня Даша, – последний раз и всё.

Мы увидели, что мои ладони тоже в ссадинах, и проделали с ними всё то же самое. Даша достала заживляющую мазь и намазала мне щёку, ладони и плечо, которое уже начало сильно синеть.

– Что я завтра скажу родителям? – жалобно спросила я, укладываясь под одеяло.

– Завтра и придумаем, нечего сейчас голову этим засорять, – сказала Даша, устраиваясь рядом со мной.

Я лежала на спине и смотрела в потолок. Мне так не хватало моей любимой песни, и я попросила Дашу тихонько включить её на фоне. Это была «Nothing breaks like a heart». Она меня успокаивает.

– Может, расскажешь что случилось? – включив песню на телефоне, спросила подруга.

– Артур…

– Урод, падонок, яйца ему оторву.

– Даш, я ему наврала, вот он и разозлился.

– Ты чё несешь? Бить людей, тем более девочек, не допустимо. Открой, наконец, свои глаза. Сначала он запрещал тебе многое, теперь бьёт. А потом вообще убьёт, если ему что-то не понравится?!