Глава 3

Юность Андрея пришлась на самые тяжёлые для России годы. Войны и революции сменяли одна другую, перемалывая человеческие судьбы, унося их в безвестность. Наступало время, когда новым поколениям будет запрещено даже помнить свое прошлое и свои корни, когда отказаться от отца и матери станет означать – выжить, порой ценой не только уничтожения всего, что было свято и любо, но и ценой невероятных лишений и мук. Новый мир строился на кургане из людских жизней и изувеченных человеческих душ.

В конце ноября семнадцатого года в сибирском захолустье, старинном городе Петропавловске, бури революционных перемен закружились быстро и неистово, почти как в революционном Петрограде, внося смятение в мысли простых людей. Городская железнодорожная станция, на открытии которой четырьмя годами ранее присутствовал последний Российский император – Николай второй, стала «воротами», распахнутыми навстречу новой жизни, призывам к свободе, равенству и братству. Совсем скоро здесь, над крышами, заполыхают красные флаги, на перекрестках будут собираться люди, чтобы послушать «правду о новой жизни» от очередного уличного оратора, а главной приметой времени станет никому непонятный лозунг – «Пролетарии всех стран объединяйтесь!» Исполняя волю трудящихся масс Петропавловска, городской совет уже 5 декабря 1917 года торжественно объявит об установлении Советской власти в Петропавловске и на местах, а Петропавловский Совет рабочих и солдатских депутатов отправит своё приветствие в Петроград. Кто же тогда мог подумать, что и в Сибирь придёт время кровавых крестьянских восстаний, массовых расстрелов и невероятной по своей жестокости братоубийственной гражданской войны.

Но сейчас ещё только начался октябрь, и наступила пора большой осенней ярмарки. Шестнадцатилетний Андрей вместе с отцом ехали по городу. Как и полагалось потомственному казаку, он ехал верхом на своем кауром жеребце, одетый в бешмет1 и мерлушковую кубанку2, лихо заломленную на затылке. Мельник – дед Никодим, с помощником правил большущей телегой, с верхом нагруженной мукой, медом и маслом. Двигались они за потоком рыбных возов, на которых, укрытые зеленой травой, лежали сомы и налимы, до того огромные, что их хвосты волочились по земле. Длинные обозы двигались к базару – многолюдному, разношерстному, громкоголосому. Ярмарка на Вознесенской площади оглушала невообразимым шумом: мычали откормленные бычки, ржали лошади, ревели диковинные двугорбые верблюды. От гомона, разноцветья красок и ароматов у Андрея захватило дух: с каждым годом Петропавловская ярмарка становилась всё многолюдней и ярче! Звучно кричали белозубые узбеки в ярких полосатых халатах, зазывая народ и наперебой расхваливая ароматные дыни, лежащие на соломе золотистыми горами. Румяные торговки блинами и кренделями в цветастых платках отражались в медных боках своих двухведёрных самоваров. На шеях у торговок, словно бусы, перекатывались связки маковых сушек.

У самоваров всегда было людно – пили чай с кренделями, с гречневыми блинами в сметане и с имбирными пряниками. В котлах кочевников-казахов, расставивших здесь же свои белые юрты, варилось жирное мясо. Казаки с удовольствием присаживались на цветные кошмы3 и пили из глубоких пиал4 горячую ароматную шурпу5, крепко приправив ее красным острым перцем, купленным тут же в лавке у китайского купца. Здесь, на ярмарке в Петропавловске – последней остановке караванов, пришедших сюда по Великому шёлковому пути, можно было найти самые редкие товары. Громко играла музыка, в балагане смеялся и плясал Петрушка в красном колпаке, на веселой разноцветной карусели катались ребятишки и даже взрослые. Рослый цыган в алой шелковой рубахе бил в бубен, заставляя танцевать и кувыркаться ручного медведя. Мишка протягивал лапу и кланялся, прося угощения. Многоголосая ярмарка была настоящим народным праздником, особенно в краю, где мирно жили рядом разные народы. Казаки носили дома пёстрые восточные халаты и для «куража» частенько разговаривали на тюркских языках, дети татарских купцов и казахских баев учились в русских гимназиях, чтобы потом уехать на учёбу в Омск и даже в далекий Санкт-Петербург.