На нас уже никто не обращал внимания. Захваченные врасплох правительственные боевики спешили прочь, не разбирая дороги. Фонтаном пыли взметнулась подорвавшаяся мина, остальные лишь чудом не грохнули по цепочке.

Всё закончилось столь же стремительно, как началось. В ушах не звенело лишь благодаря шлемам, но всё внутри содрогалось от пережитого. Я сполз с Жаклин, перекатился на спину. Подствольную глушилку навёл в небо. Красный зуммер вспыхнул зелёным, знаменуя, что захватил цель.

Дрон разведчик потерял управление, мусором грохнулся оземь. Жаклин встала на колени, оторвала от лица защитную маску, её стошнило. Спрашивать сухие ли штаны не стал, помог встать.

Кивком, без лишних слов указал на силосную башню. Заброшенная, обезлюдевшая деревушка когда-то числилась коттеджным посёлком. Теперь там царили безлюдье, разруха и запустение.

– Ты знал? – она спросила по микрофону переговорника. Шла, постоянно оглядываясь, прикрывая спину. Я же чуял, что нам самим не хватало разведывательного дрона, будь при нас птичка, увидели бы приближающихся издалека.

Их и так было видно издалека. Рассекая пыль, к нам неслась вереница машин со стороны города. Не было печали…

Грохот артиллерийских разрывов донёсся с иных сторон, не иначе массированная атака по позициям правительственных войск, масштабная наступательная операция! И почему именно сейчас?

Вспомнил как критиковал чью-то писанину в сети, там всё происходило сумбурно, как будто случайно и наобум. Один умник ответил, что иначе бы не было сюжета.

– Ага, как раз оно, – поддакнул злой сарказм. – Забыл, что в игровом сне? Вот и не возбухай…

Я и не возбухал.

Повстанцы ехали на зачистку региона. После сбитого дрона я ждал второго залпа по погранзаставе, но не последовало, видимо, берегли снаряды.

До деревушки добежали на последних силах. Я приметил большой трёхэтажный дом, оттуда открывалась прекрасная позиция для стрельбы. Жаклин, пытаясь справиться с собственным дыханием, лишь покачала головой, ладонью указала на невзрачный домишко. По мне он походил на ни к чему не годные развалины, но тут вспомнил, что француженка непростая, с «Острым глазом» и биографией ребёнка улиц.

Внутри гнилые полуобрушившиеся стены. Перекрытия трещали от звука наших шагов, угрожая обвалиться в любой момент. В прихожей не было половины стены, изодранный в клочья диван выбрала своим лежбищем стая крыс, угрюмо и сиротливо на полу валялась плоская пластина широкоформатного телевизора.

Думал, Жаклин испугается серых мерзавок, врассыпную бросившихся при нашем приближении. Девушка оказалась не робкого десятка, даже не обратила внимания.

– Куда? – поинтересовался у неё. Если предложит в подвал, то я пас, их зачищают первыми и принципом Агафьева: связку гранат при открытии двери – и все, кто уцелеет сами выбегут под жаждущие крови взгляды стрелков.

Как-нибудь без меня.

Вместо этого она кивнула наверх. У этой развалины что же, был ещё и чердак?

Был. Укрытие и правда хорошее, не подозревал о нём я, значит, и повстанцы пройдут мимо. Нам нечего было с ними делить, но что-то мне подсказывало, церемониться с нами они не станут, откроют огонь без лишних предисловий.

– Дождёмся вечера, – тихо предложила она.

– Нам чем раньше добраться до Фраколии, тем лучше. Профессор, учёный, академик, кто он там ещё, помнишь?

– Убьют нас – убьют и его, – резонно заметила она. Огладила собственного «Центуриона», словно намекая, что эта игрушка любит ночную тишь. Что ж, справедливо.

Из обзора у нас было только окно. Повстанцы из Фраколии были поумнее противников: вперёд метнулось несколько поисковых дронов ещё до того, как машины добрались до нас.