Гордееву настолько не нравится то, что он видит, что я пугаюсь еще больше.

– Тебя били?

– П-по лиц-цу, – сквозь судорожную икоту отвечаю я.

– Так. Поехали.

– Отрабатывать?

Ящер глубоко вдыхает, призывая спокойствие.

– Домой отвезу.

– Вы мне поможете? – не унимаюсь, потому что не выдержу, если придется пережить это еще раз. А ведь все может быть значительно хуже. – Я на все согласна!

– Ебать, Ксюша! Я сейчас очень зол! Марш в машину! Если неймётся отработать, я тебе потом предоставлю такую возможность.

Повинуясь его руке, я иду к машине, но Гордеев замечает, что я прихрамываю и напрягается:

– С ногой что?

– Ободрала коленку…

Он присаживается передо мной на корточки и задирает подол.

– Ясно, идём.

Помогает забраться в высокую машину.

– Коля, дай воды, – просит Гордеев водителя, и я вижу за рулём того самого охранника.

Коля протягивает мне бутылочку, но трясущимися ослабевшими руками я не могу её открыть, и за меня это делает Ящер.

– Денис Сергеевич, мутная она, – заводит водила свою шарманку. – Левая-прелевая. Она потом заяву накатает, что это вы её так. В первый раз что ли?

– Тебя не спросил, – огрызается Гордеев. – Ты, адрес говори.

Это он уже мне.

– Мне нельзя домой… Мама… У нее сердце. Как я в таком виде?

– Где я тебе сейчас другое пальто возьму?

– Денис Сергеевич, пожалуйста…

– Что, пожалуйста? – Ящер переходит на рык. – А если ты домой не придёшь, её инфаркт не трахнет?

– Я… У подружки. Я ей напишу, пока не поздно.

– Блядь, адрес подружки, говори, – звереет Гордеев.

– Тухачевского, девять.

Коля подаёт голос:

– Это в другой стороне от Лютаева.

– Коля я в курсе, где живет Макс, – ледяным голосом одергивает его Ящер.

– Может сначала к нему? Пусть он её пробьёт. Мутная она…

– Коля, из нас двоих покушаются на меня, а параноик у нас ты. Как так выходит?

– Я на посту, положено так, – упрямо бубнит охранник.

– Какие все вокруг меня умные, – злится Гордеев. – Сил нет! Что ты, что она!

– Денис Сергеевич, – упирается принципиальный Коля.

– Пусть пробивает, – встреваю я. – Только не отказывайте, я отработаю…

– Господи, Чиччолина уездного разлива, – закатывает глаза Ящер. – Ты себя в зеркало видела? Давай, Коля, через минимаг этой за мороженым, а потом к Лютаеву.

– Я не хочу мороженое, – вяло подаю голос. – Я не смогу сейчас есть.

– А мы, блядь, его не есть будем, а по лицу тебе размазывать, идиотка!

Но Коля приносит не мороженое, а упаковку с пельменями, и, как я не морщюсь, Гордеев заставляет меня прижать её к лицу.

– Травмпункт нужен?

Мотаю головой, и Ящер теряет ко мне интерес.

Так и сижу всю дорогу с пачкой, прижатой к лицу, боясь поднять на злющего Гордеева глаза и разглядывая его сжимающиеся кулаки. В какой-то момент, видимо, отключаюсь, потому что меня тормошат:

– Приехали. Сиди тут.

Оказывается, я нагло приваливаюсь к Ящеру и зажимаю между щекой и его плечом пельмени. Судя по тому, что у меня воротник мокрый, то и его джемпер тоже промок. Ни слова мне не сказал. Может, пожалел? Теплится у меня надежда.

– Простите, – вскидываюсь я. – Я от…

Гордеев морщится, как от зубной боли.

– Что ж ты такая впечатлительная? На кой хрен ты мне сдалась? – и он выходит из машины, а я меня накрывает ужас.

Не сдалась… Значит, помогать не будет… У меня же больше ничего нет…

И всё. Меня заклинивает на этой мысли.

Никому я не сдалась. Мне больше никто не поможет.

В полиции меня почти послали. Взять нормальный кредит на такую сумму? Кто мне даст? С зарплатой лаборанта это нереально. Быстро-займы ничем не лучше того, во что я сейчас вляпалась…

Надо что-то делать. Как-то его уговорить.

Прерывая мои горестные мысли, открывается дверь и в машину заглядывает мужская блондинистая голова.