(Памяти великой поэтессы М.И. Цветаевой)
Уж сколько их упало в эту бездну…
М.И. Цветаева
В доме приземистом низкие балки,
В них леденяще торчали крюки.
Чёрные розы[2] в некрашеной рамке
Скорбно склонили свои лепестки.
Так обозначено страшное место,
Где сорвалась в «эту бездну» и ты.
Акт безысходного в чём-то протеста,
Точка отсчёта твоей немоты.
Страх унижения в жизненной драме
Выше и горше, чем скверна могил.
Чёрные розы – сердечные шрамы,
Символ поэта, лишённого сил.
Брошена всеми: страной и друзьями.
В вечной тревоге за судьбы родных.
Втоптана в грязь нищетой и скорбями.
Холод нещадный во взглядах косых.
Много ли вспомним великих поэтов,
Столько хлебнувших страданий и бед?
Мало!.. Как мало посмертных букетов!
Чёрные розы – оборванный след.
Мету истории в день предосенний
Многие вспомнят и память почтят.
Пусть будет слабым для нас утешеньем
То, что отпели полвека спустя[3].
Гибель становится казнью режима!..
Грозным набатом звучит приговор.
Мысль откровенная – не-по-сти-жи-ма!..
Горько и больно за всё до сих пор.
Чёрные розы уже не завянут,
Будут сочить неподдельной слезой.
Символом нашей жестокости станут
Чёрные розы судьбы роковой.
Злободневное
Памяти священника и учёного
Павла Флоренского, к 140-летию со
дня рождения
Прошла эпоха!..
Восемьдесят пять
Со дня убийства мученика Павла.
По меркам нынешним ещё не свят,
Но праведным служением прославлен.
Должны пройти не годы, а века,
Чтоб осознать величие картины.
Большое видится издалека,
Все важные фрагменты и глубины.
Что изменилось нынче на Руси?
Меняются правители – и только.
Но тот же страх навязчивый висит,
И от тревоги бесконечной горько.
В тридцатые террор внутри страны,
Теперь война и внутренняя смута.
О Господи, страдать обречены
Из века в век от бедствий почему-то.
Уничтожали лучшие умы!..
Самих себя безжалостно, о нравы!..
И новый век не миновал войны
В пределах развалившейся державы.
Когда ж не будет кровушка сочить?
Наступит время тишины звенящей.
Хочу ходить не призраком в ночи,
А быть самим собою – настоящим!..
Ночное адажио
В вечернем сумраке туманном
Терзает душу саксофон.
Звучит красиво, филигранно,
И вот рождается спонтанно
То радость светлая, то стон.
Внимая музыке Леграна,
Я погружаюсь в мир иной.
Мне сердце чувственное ранит
В бескрайнем звёздном океане
Адажио тиши ночной.
Воспоминания нахлынут
Созвучием прошедших дней.
Души разжатая пружина
Расправит сгорбленную спину
В дрожащей трепетной волне.
Смотрю в чернеющее небо —
Не счесть галактик надо мной.
Нигде и на Земле-то не был,
И жизнь промчалась так нелепо —
Как миг – сорвавшейся звездой.
«„Грёзы любви“ в приоткрытые двери…»
«Грёзы любви» в приоткрытые двери
Тихим напевом лелеяли слух.
Томным мечтаниям мне ли не верить,
Если я сам невесом, словно пух.
Плавно накатят душевные грёзы,
Грёзы моей запоздалой любви.
Вы окружаете дымкой белёсой,
Негой дурманящей разум обвит.
Вот не спеша подойду к пианино,
Нежно дотронусь до клавиш рукой.
В музыке Листа – цветенье жасмина,
Благоуханье купели ночной.
Пару аккордов возьму осторожно,
Пыль отрясая с разбуженных струн.
Мысли и цели мои так ничтожны!..
Всё отойдёт временному костру…
Планета чудес
Чудес сверкающие блики
В простых словах не описать.
Мир стал бы сумрачным и диким
Без флоры, фауны – безликим,
Ушла бы жизни благодать.
Земные фокусы природы
Не миражи и не обман:
Даёт зерно-песчинка всходы,
И вырастает через годы
Зелёный стройный великан.
Я целиком в плену курьёзов,
Принять и волшебство готов,
Когда в котле метаморфозы
Родятся бабочки, стрекозы
Из волосатых червячков.
Кипит активно биосфера,
Благоустройством занята.
Изящно – в стиле модельера,
В «дворцах» меняет интерьеры,
Не только формы – и цвета.