Слышу неспешные шаги. 
Дышу глубже. Выдыхаю рвано. Отчего-то резко становится душно. 
Вижу её силуэт, серый в темноте. На плече слинг с лялькой. Ботиночки... 
– Дина, здравс... 
– Боже мой! – сдавленно вскрикивает она и тут же начинает успокаивать захныкавшую дочку. – Тихо, тихо... ччч... спи. Что Вам нужно? 
– Простите, ради Бога! – шепчу я. – Не хотел напугать. Глаза к темноте привыкли и... 
– Вы кто? 
– Я друг Кости Куницына и... Егора. 
– Ммм. Что-то случилось? 
Одной рукой она поддерживает слинг, во второй пакет с продуктами. 
– Давайте помогу, – забираю из её рук тяжелый пакет. – Дина, я поговорить хотел с Вами. 
– Если как парламентёр, то – нет. Не хочу. Уходите. 
Пытается в темноте открыть дверь. Включаю телефон, подсвечивая ей замочную скважину. 
– Дина, пожалуйста. 
– О чём говорить? 
– О его дочке. 
– Нет у него дочки. Это моя дочка. 
– Дина, ну что ж Вы такая строгая? Пригласите меня, пожалуйста, на чай. 
– В качестве кого? 
– В качестве... не знаю... человека, который помог Вам с пакетом! – выстреливаю я первым пришедшим в голову поводом. – Я Вам ещё чем-нибудь помогу. 
– Заходите. 
Делает шаг внутрь. 
– Заговорите о Егоре – выгоню. 
Разуваюсь. В квартире тоже темно. 
– Как Вас зовут? 
– Меня зовут Павел, – мой голос подрагивает. 
– М. Уваров. 
– Да! Откуда Вы знаете? 
– Арсенин рассказывал про ваши детские приключения. 
– А я вот про Вас почти ничего не знаю. 
– Неудивительно. Может, оговаривался когда, да Вы среди всех остальных и не упомнили, – фыркает она. 
Мне хочется возмутиться, что Арс не такой на самом деле. И что очень её любит. И говорит только о ней. Но я обещал о нём не говорить. 
– Постойте. Здесь игрушки на полу. Я дочь уложу и свечу найду. 
Отходит, и я ощущаю, как меня немного расслабляет. Рядом с ней вытягиваюсь в струнку, как солдат на параде. Разминаю плечи. 
Дина возвращается со свечой. 
– Пойдёмте на кухню. 
Зажигает газ. Блики от огня пляшут по её лицу. Губам... 
Не для этого я здесь! 
Захлопываю глаза. Встряхиваюсь. А для чего?... А? 
– А как зовут дочку? 
– Алиса зовут дочку, – вздыхает она. 
– Алиса Егоровна... Красиво. 
– Алиса Павловна, – поправляет она. 
– Почему «Павловна»? 
– По моему отцу отчество. Своего у неё нет. 
– Дин... её отец очень хочет им быть. 
– Даже чаю не попьёте? – ядовито. 
– Понял. Молчу. 
Пока она колдует над чаем, рассматриваю кухню. Маленькая, уютная... 
Ставит на стол две чашки с чаем, открывает окно. Щелчок зажигалки. 
– Можно, я с Вами? – достаю сигареты. 
– Можно. 
Рассматриваю тонкую сигарету в её пальцах. 
– А сколько сейчас Алисе? 
– Восемь. 
– Простите за бестактный вопрос... Вы курите... Не кормите её грудью? 
– К сожалению, не перепало моей дочке такого счастья. 
– Почему? Можешь послать меня, если я... 
– Да... – отмахивается она. – Преждевременные роды. Ребёнок в реанимации, я отдельно. Не удалось молоко сохранить. Стресс... Дура я была! Не смогла абстрагироваться. 
Очень тяжело слушать это. Арс – мудак. 
– Прости, Дин. 
– Тебя-то за что? Пей свой чай, Павел. 
В прихожей загорается свет. Техника оживает. Пиликание стиральной машинки, гул холодильника... Дина щёлкает включателем. Мы оба щуримся от слишком яркого света. 
Из детской – плач. 
Дина уходит. Возвращается с Алисой на руках. 
– Всё, – короткая улыбка. – Проснулась. Теперь долго не уснёт. 
– Привет, Алиса. 
Малышка что-то лепечет, внимательно меня разглядывая. На Арса похожа. Нет, на Дину тоже. Но и на Арса... 
– Хорошенькая, – улыбаюсь я. – В мамочку... 
Дина сажает дочь на детский стульчик со столиком. Малышка тянет ручку к огню свечи. На всякий случай отодвигаю чуть дальше, чтобы не обожглась.