– Чего завис? – отбирает бутылку Пашка. 
– Вспомнил просто... Короче. Была только одна проблема. Башню сносило не только мне. И несколько раз мои нервы не выдержали. 
– Да твоим нервам много не надо! – с сарказмом цокает Костя. 
– После третьей драки меня рассчитали и попросили на выход. Я позвал, она, не задумываясь, пошла за мной. Стали жить вместе, у неё на квартире. И месяц не прошёл – она беременна! Косячили всё время с ней на эмоциях! – усмехаюсь опять, вспоминая про вечно забытые презервативы и абсолютную потерю контроля в конце. – И как-то опять круто всё так: я рад, Динка рада. Как будто так и должно быть. Так тепло было между нами, как дети радовались. Расписались... Я давай рвать по бизнесу! Как так – у меня семья, а я на нуле? Бабки с Костиком вложили в свой бар, и пошло всё. Полетело просто! Животик растёт... Бабки капают... 
А где бабки, там и друзья новые появляются. Какие-то люди, партнёры... корпораты, пьянки... Понятно, что её, пузатенькую, с собой не возьмёшь. А где пьянки, там и бабы! Нет, я не трахался, но компания-то одна. Да и кокс зашёл со свистом. А кокс отключает тормоза. И в какой-то момент меня наглючило, что я офигенный просто! Хозяин, бл*ть, жизни! 
А она на восьмом месяце. 
Поскандалили пару раз. 
Ну и очередной кутёж... Я обдолбался, нажрался... У нас в баре было. А потом меня вырубило. Маяк... Аут... Нокаут! 
Просыпаюсь у себя в кабинете с какой-то тёлкой на диване. И Дина... На моём кресле сидит. Рассматривает, как мы там голые и обдолбанные спим. 
– Это пи**ец! 
– Не то слово... И вот сижу я рядом с этой незнакомой спящей тёлкой и смотрю в глаза Дине. И сказать мне нечего. Абсолютно. Она встала, платье на животе расправила и ушла. И всё. И всё закончилось. 
– Как закончилось? 
– Всё хорошее закончилось. Началось страшное всякое. Сразу же загремела она в больницу. Угроза, на нервной почве. В больницу меня к ней не пускали. Врачи гнали меня! Там что-то... с лёгкими у детей... На восьмом месяце хуже родить, чем на седьмом. Большой шанс, что ребёнка не откачают. А у неё истерики при любой моей попытке приблизиться. Цветы – нельзя в больницу. Телефон – отключила. Письма все неоткрытыми вернули, вместе с пакетами. Не брала ничего от меня. Я ночевал там в тачке у больницы этой. Так она даже к окну не подошла ни разу. Преждевременные роды. Ребёнка я не увидел. Девочка... Имя не сказала. Месяц под дверями просидел. И психанул! Нет, ну я всё понимаю, косяк!! Но бл*ть! Разве можно считать изменой то, что я даже не помню?! Чего я не инициировал! В чём я не участвовал! Ну выслушать-то меня можно? Ребёнка можно увидеть мне? Имя могу я дочери своей узнать?! Без судов, без ментов, без унижений?! 
– Ой, ладно, не гони, Арс... – морщится Пашка. – Знаешь, как легко понять, считать за измену косяк или нет? 
– Как? 
– Элементарно! Меняешься местами. Ты с мелкой на руках, а она, обдолбанная и голая, с мужиком. 
– Это разные вещи!! 
– Да что ты? – всовывает мне бутылку в руки. – Короче, не могу тебя оправдать. Жалко дочку твою, конечно, что без папки расти будет. Но по морде ты заслужил этим веником. 
– Я не спорю. А знаешь, что самое обидное? 
– М? 
– А я бы её простил. Убил бы, бл*ть!! Не знаю, что сделал бы. Но в итоге – простил. Я её очень люблю. А она – нет. Гордость дороже. Пошла она на х*й! 
– Да, – задумчиво кивает Костя. – Бабы и не такое прощают, когда любят. Значит, Дина не любила тебя. 
И мне хочется дать ему в морду. Потому, что я знаю – любила!! И как бы я не гнал на неё сгоряча, в этом обвинить не могу. Любила.