Его волшебные пальцы разгоняют мой страх, вытравливают его, словно тараканов из каждого закутка моего сознания. А затем заставляют буквально сходить с ума в агонии накрывающей меня страсти.

Я чувствую, как становлюсь неприлично мокрой для него. Слышу, как он довольно урчит, понимая, что разжигает во мне пожар.

Вспыхиваю. Почти сгораю. Но в миллиметре от рая, меня окатывает с головы до ног ледяной водой.

Данил больше не прикасается ко мне. Его умелые руки больше не поджигают мои фитили. Не дотрагиваются до напряженных сосков, не мнут их, не оттягивают, не стискивают до сладкой боли. И вторая рука больше не порхает на моей киске, с каждым движением заставляя меня стонать громче и вскидывать бедра, показывая, насколько мне нравится то, что он со мной делает.

- Вернись, - не своим голосом, хрипло умоляю я.

- В этот раз со мной, Лер.

- Сейчас, - захлебываясь сбитым, тяжелым дыханием, приказываю я, - сейчас, Дань.

И в следующее мгновение я уже улетаю за черту. Всего пара движений пальцами и глаза мои закатываются. Тело дергается, не выдерживая разрушающей волны удовольствия.

- Моя...

Его шепот пробивает меня насквозь, пока я пытаюсь пережить сладкие спазмы оргазма. А затем замираю, наблюдая, словно со стороны, как Данил нетерпеливо стягивает с себя нижнее белье.

Его член вырывается наружу, и я судорожно прикусываю губу.

Господи, как он поместится во мне? Он же просто огромный! Толстый, с крупной головкой, весь перевитый венами. И подрагивает, когда Даня бросает на меня нетерпеливые голодные взгляды, пока берет с прикроватной тумбочки презерватив и разрывает фольгу зубами.

Раскатывает латекс, быстро проводит рукой туда-сюда по стволу, оглядывая меня всю. И в этот момент его выражение лица пугает меня. Оно слишком хищное. Жесткое. Алчное.

На задворках сознания звенит звоночек таймера. Главное блюдо приготовлено – пора подавать на стол.

Вот только он не позволяет мне погружаться в свои страхи. Все происходит так быстро.

Разводит ноги шире. Устраивается между ними. Плавным, но быстрым движением скользит по мокрым складочкам вверх-вниз головкой члена. А затем первый раз толкается в меня, пока я кончиками пальцев вывожу узоры на его стальном прессе.

Давай, Дань! – хочется орать мне, - Давай, иначе я очухаюсь и умру от страха!

Чуть покачивается. Закидывает голову и прикусывает губу от наслаждения, пока я прикрываю глаза, не в силах пережить чувственность момента. И наконец-то, склонившись надо мной, и жестко прихватив за волосы, Данил одним мощным рывком врывается в меня.

Стискиваю его руками и бедрами, изо всех сил прижимаясь к сильному телу. Всхлипываю от волны почти нестерпимой боли.

Мычу, впиваясь зубами в его надплечье. Чувствую, как с ресниц срываются соленые капли.

Замираем оба. Наши тяжелые дыхания разрывает тишину.

А затем Данил заключает мою шею в тиски свои сильных рук и соприкасаясь лбами, начинает двигаться.

Мне больно. Подбородок дрожит, грудь ходит ходуном, слезы бесконечным потоком бегут из глаз и я, не в силах все это пережить одна, срываюсь на тихий плач.

- Девочка моя, - прижимается ко мне губами, но не останавливается.

Только берет меня все жестче и жестче, пока его раскаленный член не становится совсем огромным во мне. Мне кажется, что я чувствую его пульсацию.

В последний момент Данил стискивает меня так сильно, что ураган боли и негатива во мне утихает. Он долго и протяжно стонет. Так сладко, что это своеобразной анестезией посыпает мои истерзанные нервы.

И его губы сцеловывают мои слезы, пока он еще бьется во мне.

Ладони успокаивающе гладят по пылающим щекам. Но суровая реальность все же врывается в мой мир, оседающий от недавнего пепелища.