Скорее всего, Доронин и правда всё это рассказал. Вряд ли бы Арья могла такое придумать.

– Больше он ничего тебе не говорил? – осознанно опускаю «про папу».

Арья у меня ещё та болтушка. Сама всё скажет.

– Не-а.

– А кто-нибудь ещё тебе звонил?

Не просто же так Вова купил ей новый телефон.

– Только бабушка.

«Только бабушка», – отзывается горьким эхом.

А до отца сообщение, что абонент появился в сети, видимо, не дошло. Усмехаюсь мысленно.

Что ж, если Вова надеется, что я стану за него заступаться, как всегда это делала, объясняя, что ему приходится много работать, но он всё равно нас любит, то он ошибается.

Дочь за все эти четыре дня ни разу не произнесла слово «папа». А я не стану напоминать ей о нём.

– Ясно. Я тебе йогурт твой любимый купила и желе. Ты сейчас будешь, или потом? – переключаю тему, на которую больше нет смысла говорить, чтобы не добивать себя сильнее.

Хотя сильнее уже некуда.

– Желе сейчас. Можно?

– Конечно, можно. Клубника или яблоко? – показываю два прозрачных стаканчика с желе разного цвета и кусочками фруктов.

– Зелёный. А тебе красный.

– Мне?

На себя я как-то не рассчитывала.

– Ага.

– Арь, я не хочу. Не до желе мне пока. Мне нужно сходить к Демиду Эдуардовичу.

Он должен сегодня дежурить. Думаю, стоит попросить его убрать пропуск совсем или оставить разрешение на посещение лишь определённым лицам, чтобы больше не получать подобных сюрпризов.

В чём-то я и сама виновата. Я задержалась и вернулась позже, когда уже наступило время для посещений. Нечего было сидеть и рыдать, жалея себя.

– Угу, – мычит Аря, засовывая в рот ложечку. – Иди. А потом съешь клубничный. Он вкуснее. Иначе не пущу! – шутливо хмурит брови.

– Хорошо. Съем. – Мои губы трогает лёгкая улыбка. – Я быстро.

Выхожу из палаты и дохожу до сестринского поста, где теперь, как приклеенная, сидит Леночка. Медсестра поднимает на меня свой взгляд, старательно изображая внимание и понимание, но сжатые губы говорят совсем о другом.

Ах, ну да! Арья же утром нажаловалась Демиду Эдуардовичу на «злую тётю». И если она будет так скрипеть зубами, то всю эмаль себе испортит.

– Вы что-то хотели?

– Да.

Собираюсь спросить, где я могу найти Трофимова, но поворачиваюсь на звук решительных тяжёлых шагов.

Прямо по коридору стремительно летит Доронин. На мужском лице мрачная обескураженность, волосы взъерошены, а медицинская накидка от его быстрого движения развивается как плащ.

Да что же ему неймётся?!

11. 7.1

Оставляю Леночку без ответа. Подождёт. Ничего с ней не сделается. А я перегораживаю дорогу Доронину. Хотя то, с какой решительностью он направляется, никакая преграда его не удержит.

Только вот что он забыл? Ведь доступным языком было сказано: здесь ему делать нечего. Но нет. Вернулся! Видимо, с пониманием у кого-то серьёзные проблемы.

– Алла! – Александр смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Взгляд безумный. Да и сам он весь какой-то взбудораженный, будто схватился мокрыми руками за провод с пробитой проводкой, и его хорошенько так шандарахнуло.

– Если ты решил напомнить, как меня зовут, то зря возвращался.

– Алла, почему ты ничего не сказала? – предъявляет мне претензию.

Я ещё и виноватой осталась?

– Мужчина, что вы делаете в отделении? Время посещений уже закончено. – Леночка вспоминает правила распорядка и грозной фурией встаёт из-за стола.

Такая подмога мне не помешает. Вдвоём у нас больше шансов избавиться от Доронина.

– Девушка, извините. Пару минут. Это очень важно. – Александр переводит просящий взгляд на медсестру.

Даже интересно становится, что такого важного может сообщить мне друг предателя и изменника? Что тот впал в кому, или его похитили инопланетяне? Хотя второй вариант меня вполне устроил бы.