Зато хватало негров. Тизенгаузен уже прекрасно был осведомлен в причинах этого наплыва. Бывшие рабы бежали из соседнего государства на русскую территорию поодиночке и семьями. Бежали туда, где, согласно указу императора Александра, не было не только рабовладения, но и крепостного права – в любых его проявлениях. Хотя таковое все еще процветало в метрополии – по доходившей до профессора информации. Сам он в России никогда не бывал, однако охотно откликнулся на предложение поменять подданство и отправиться в заморские края огромной и великой державы. Благо, как многие немцы, он немного знал русский язык – или думал, что знает. Хотя на судне, где он плыл, жители России его почему-то не понимали или понимали с таким трудом, что приходилось повторять им каждое предложение вновь и вновь, да еще подкреплять его жестами.

В Сан-Антонио Тизенгаузен первоначально не собирался. Но что делать, раз Наместник выехал из столицы сюда буквально накануне приезда профессора, а больше никто не желает всерьез рассмотреть предложение прибывшего ученого мужа? Вот и пришлось ехать в главный город Тешаса.

Но пока ученый не пожалел о неожиданной поездке. Во-первых, сам путь до Рио-Гранде показался ему весьма поучительным. С научной точки зрения в том числе. Здешние пейзажи, образ жизни поселенцев старых и поселенцев новых, обилие наемных работников на ранчо и асиендах – в общем, впечатлений было море. Впору садиться и писать книгу «Быт и нравы Русской Америки». Только для серьезной книги материала пока маловато, а задерживаться здесь в планы пока не входило.

Злые языки, проще говоря – завистники, могли говорить про профессора все, что взбредет в голову. На деле Тизенгаузен всегда являлся человеком основательным. Если уж описывал какой-нибудь факт, то обязательно проверял его по самым разным источникам, и лишь убеждаясь в подлинности, важно говорил сокровенное: «Дас ист факт!» и приподнимал руку, будто давая клятву в том.

Если что складывалось сейчас в голове, то были лишь самые предварительные наброски. До рождения серьезного труда было столько, что пока о нем не думалось. Гораздо важнее было набрать материал, причем не столько о нравах и быте, это не уйдет, сколько непосредственно связанный со специальностью. Но тут без решения самого высокого начальства – никак. Или же надо искать человека, который профинансирует грядущие исследования.

Где же такого найти? Не объявления же в газете подавать! Нет, с государством иметь дело надежнее. Про Наместника говорили лестно едва не все, кто с ним встречался, и потому понятны причины для оптимизма профессора.

Граф разместился в губернаторском дворце. По различным делам ему доводилось довольно часто посещать Тешас, и наверняка сам губернатор уже не знал, кто же хозяин в солидном доме – он или Наместник? Другой, очевидно, гость. Но – кто?

Пока пришлось довольствоваться гостиницей. Как бы ни казался рассеян Тизенгаузен, он отметил – город явно рос, тут и там виднелись строящиеся дома, а уж народу здесь собралось! Едва удалось найти свободный номер. Если бы не Ганс, еще непонятно, что было бы. Однако слуга отличался проворством, практичностью, и за ним было ощущение, словно за каменной стеной.

К Наместнику профессор собирался лишь завтра, пока же можно было осмотреть город, постараться понять, чем дышат его обитатели, заодно узнать местные цены и еще многое, многое другое.

С соседями познакомиться, просто отдохнуть, в конце концов, после долгой дороги. Тряска, пыль, жара…

Интересно, другая погода здесь бывает? Такое впечатление, что нет. С самого прибытия на берега Нового Света солнце греет землю, будто решило установить вечное лето. И где знаменитые ветра, якобы пронизывающие насквозь?