В цирке гаснет свет, и в этом мраке видна только эта светящаяся тень, изрыгающая огонь и рычащая, как раненый зверь.

Сначала он какое-то время носится на ухающем от напряжения мотоцикле параллельно земле, потом выделывает крутые виражи и, наконец, начинает движение снизу вверх и обратно вниз, назло притяжению Земли, назло собравшимся зевакам, желающим увидеть чудо за полтинник, назло скуке и трусости, назло всем.

Но и это ещё не всё: вот он начинает двигаться в горизонтальной плоскости только в верхней половине своего чудовищного глобуса, а нижнюю половину тем временем отделяют и опускают ниже и ниже, так, что сбавь он обороты, соскользни он вниз – и конец.

То есть, выжить можно, только не думая о смерти, только не глядя вниз, только нажимая на газ.

Он выходит из шара, раскланивается, и тут к нему присоединяется девушка на втором мотоцикле.

Они входят в страшный шар и с грохотом разгоняются так, что мчатся то навстречу друг другу, то наперерез. И опять гаснет свет, и вот уже два огнедышащих зверя носятся по шару, из которого, тебе кажется, нет выхода кроме как на тот свет.

Ты хлопаешь, как ненормальный.

На выходе твоя желающая кем-то показаться одноклассница роняет, что, мол, всё у них рассчитано, ничего опасного там нет, ерунда. Ты сухо сообщаешь ей, что, по твоему убеждению, это представление – совсем не ерунда, а вот она сама – точно ерунда, причём не просто, а ерунда, снабжённая пустыми и глупыми глазами.

Так ты полюбишь цирк, в котором летают на трапеции, жонглируют факелами и входят в клетки смелые люди, потому что тигр никогда не перестанет быть тигром, огонь нельзя сделать бутафорским, и притяжение Земли невозможно отменить.

Это место, где тебя не обманывают. Таких мест мало.

А ещё в начале 1960-х в наш туркменский гарнизон станут приходить посылки из Америки. Они будут идти из города Нью-Йорка в город Армавир, где их будет получать тётя Галя, как будто они для неё. Там они сделают пересадку в советский посылочный ящик из фанеры с адресом папиной туркменской воинской части № 42936, написанным химическим карандашом, после чего продолжат свой путь по Империи на юг до туркменского города Мары.

Если письма папа с мамой от тебя припрятывали и обсуждали их с бабушкой, когда тебя поблизости не было, то с посылками было сложнее. Сначала они пролепетали, что это тётя Галя из Армавира.

В первой посылке была какая-то крупа, сахар, мука, подсолнечное масло, чай, кофе, конфеты. Дед покидал родину, когда всего этого как раз и не хватало. Теперь он хотел поделиться, помочь. Он боялся прислать что-то уж совсем нелепое.

Тебе было девять, ты промолчал, но призадумался.

С таким же успехом они могли бы выкатить «Форд» и объяснить тебе, что это «Запорожец», только новой модели.

Эти продукты пахли не по-армавирски. Они были с другой планеты. В кофе было больше кофе. В масле больше масла. Сахар был слаще.

Они были упакованы в тонкую весёлую бумагу с яркими надписями на непонятном языке и рисунком, на котором был какой-то дед с мешком, похожий на Деда Мороза, но не Дед Мороз.

Я что – не знаю Деда Мороза?