С каменным, не выражающим никаких эмоций лицом Петровна написала: «Як я за вас рада! Словами не описати!», – после чего, не найдя в себе сил закрыть тетрадь, проследовала в кабину – дожидаться очередного звонка и очередного послания. Будучи абсолютно опустошенной, она, даже не взглянув в сторону будущей супруги начальника, преодолела путь вниз и наверх и вскоре обнаружила очередное сообщение:

Короче говоря, горячо любимая мною подруга, ты можешь меня смело поздравить со скорой свадьбой, так как я, по понятным причинам, ответила Игореше (Так я его теперь называю – ему нравится), согласием. В конце концов, и тут ты со мной как никто другой согласишься, жених он завидный. К тому же начальникам не отказывают – так он мне сам сказал. Вот такие дела. Удивительная штука жизнь, верно?

По прочтении Людмиле Петровне стало дурно. Картинка перед глазами заплясала, и она едва не плюхнулась без сознания. Нина Сергеевна и сама была на грани припадка: такого развития событий, при всем богатстве своей фантазии, она и представить не могла. От удовольствия оператор прикрыла глаза: Господи, сейчас такое начнется!

Людмила Петровна ничего не ответила. Пошатываясь, фуникулерщица с трудом выбралась на свежий воздух и, подойдя к своему рабочему месту, обессиленная рухнула на жесткое неудобное кресло. Кажется, свадьбу Екатерины Михайловны и Плотницкого она не переживет. Хуже того: эта стерва наверняка возьмет фамилию мужа и станет Екатериной Михайловной Плотницкой!

Звонок, до боли знакомый, резкий, режущий ухо звонок, на который Людмила Петровна реагировала автоматически, по Павлову, в некотором роде вернул ее к жизни. Фуникулерщица глубоко вздохнула, совершила все требуемые протоколом действия и принялась медленно опускаться вниз. Она открыла форточку, и в кабину проник игривый ветерок. Ероша коротко остриженные волосы, он лихо расправился с каплями пота, краснотой лица и даже переживаниями, унеся их с собой в неизвестные дали. Людмиле Петровне стало лучше. Она поняла, что внезапно обрела новый смысл жизни: отныне ничто в целом мире не заботило ее больше, чем возможность поставить на место эту безродную выскочку и расстроить грядущую свадьбу с Плотницким. Благо, женитьба была лишь в планах, и в запасе оставалось какое-то время для того, чтобы, воспользовавшись всем своим коварством, побольнее укусить врага. Людмила Петровна хотела, чтобы все вернулось на круги своя, и готова была биться с любыми изменениями до последней капли крови.

Екатерина Михайловна улыбалась лучезарнее, чем обычно. Невозможно передать словами, насколько сильно это выводило из себя Петровну, в особенности в свете последних новостей. Собрав всю свою волю в кулак, вагоновожатая оскалилась, но мерзавке этого показалось мало, и она дружественно замахала белоснежной ручкой с пальчиком, обрамленным колечком! Петровне подумалось, что будет здорово, если фуникулер сойдет с рельсов, однако в таком случае пострадает и она сама. Кто же тогда возрадуется смерти Екатерины Михайловны?

Подняв тяжелую руку, Людмила Петровна совершила несколько вялых движений – пусть пока порадуется, паскуда, недолго осталось! Ненавистное лицо медленно проплыло мимо, и теперь в распоряжении было минут двадцать перед тем, как опять придется корчить из себя лучшую подругу. В тетрадке было вот что:

Ты что же, не рада за нас, подруга?

Фуникулерщица ответила: «Та шо ти! Дуже рада! Від чистого серця поздоровляю вас і вважаю, що з вас вийде чудова пара! Коли весілля?». То, с каким безразличием были написаны эти слова, не могло породить и мысли о том, что в голове у Людмилы Петровны в этот самый момент созревал план мести, к осуществлению которого она намеревалась приступить немедленно.