– Как звездное небо в безоблачную ночь, – прошептал Хьюит, окидывая взглядом просторное и пока пустое помещение.

– Пол, во всяком случае, божественный, – добавила Эвелин, слегка разбежавшись и проскользив несколько футов.

– А как насчет портьер? – спросил Хёрст. Малиновые портьеры полностью скрывали широкие окна. – Там чудесный вечер.

– Да, но портьеры придают уверенности, – сказала мисс Аллан. – Когда бал будет в разгаре, можно будет их раздвинуть. Даже окна слегка приоткрыть… А если сделать это сейчас, пожилые люди испугаются сквозняков.

Ее доводы были признаны разумными. Пока шла эта беседа, музыканты доставали свои инструменты, а скрипка еще и еще раз повторяла ноту, извлеченную из рояля. Все было готово.

После нескольких минут тишины отец, дочь и ее муж, игравший на рожке, выдали один аккорд. Словно крысы на зов дудочки, в дверях сразу же появились люди. Последовал еще один аккорд, а затем трио разразилось победоносным вальсом. В зал как будто хлынул поток воды. Секунду поколебавшись, сначала одна пара, затем другая бросились на середину течения и закружились в водоворотах. Ритмичный шелестящий свист платьев напоминал журчание быстрой реки. Постепенно стало ощутимо жарче. Запах лайковых перчаток смешивался с пряным ароматом цветов. Водовороты крутились все быстрее и быстрее, пока музыка, сделав последний взлет, не рухнула в тишину, отчего танцевальные круги распались на отдельные фрагменты. Пары разбрелись в разных направлениях, обнажив тонкий ряд пожилых людей, прилипших к стенам; на полу остались лежать где кусочек кружева, где носовой платок или цветок. Выдержав паузу, музыка зазвучала вновь, водовороты закружились, затянули в себя танцующие пары, и опять – финальный удар, от которого круги разлетелись на части.

Когда это повторилось раз пять, Хёрст, который стоял, прислонившись к оконной раме и походя на одинокую химеру, заметил в дверях Хелен Эмброуз и Рэчел. Там было так тесно, что они не могли пошевелиться, но Хёрст узнал их, разглядев плечо Хелен и вертящуюся по сторонам голову Рэчел. Он пробрался к ним и был встречен приветствиями, в которых слышалось облегчение.

– Мы испытываем адские муки, – сказала Хелен.

– Именно так я и представляла себе ад, – поддержала ее Рэчел.

Ее глаза ярко блестели, и она выглядела растерянной.

Хьюит и мисс Аллан, которые усердно вытанцовывали, остановились, чтобы поздороваться с пришедшими.

– Очень приятно вас видеть, – сказал Хьюит. – А где мистер Эмброуз?

– Пиндар, – ответила Хелен. – Может замужняя женщина, которой в октябре минуло сорок, потанцевать? Мне не терпится. – Она как будто перетекла к Хьюиту, и они оба исчезли в толпе.

– Мы должны последовать их примеру, – сказал Хёрст Рэчел и решительно взял ее под локоть. Рэчел, не будучи искушенной плясуньей, танцевала тем не менее хорошо, поскольку обладала чувством ритма, зато Хёрст не имел никакой склонности к музыке. За несколько танцевальных уроков в Кембридже он усвоил анатомию вальса, но духом его нисколько не проникся. После первого же тура они поняли, что их подходы несовместимы: вместо того, чтобы составить одно целое, их тела существовали по отдельности, выступали неуклюжими углами, отчего было невозможно совершить плавный поворот, и все время случались столкновения с другими танцующими.

– Остановимся? – предложил Хёрст. Рэчел поняла по его лицу, что он раздражен.

Они побрели к стульям в углу, от которых был виден весь зал. В нем все еще колыхались желто-зеленые волны, расчерченные черными полосами мужских костюмов.

– Занятное зрелище, – заметил Хёрст. – Вы в Лондоне танцуете? – И он, и она дышали учащенно, оба были слегка взволнованы, хотя каждый старался этого не показывать.