Мальчишка сидел за столом напротив Адольфуса. По широкой улыбке и размашистым жестам гиганта я уже издали смог догадаться, что он рассказывает одну из своих полуправдивых историй.

– А лейтенант говорит: «С чего это ты взял, что восток в том направлении?» А тот отвечает: «Потому что или это утреннее солнце слепит мне глаза, или меня ослепило ваше сияние. И если бы я ослеп, то вам пришлось бы научиться пользоваться компасом». – Адольфус залился громким смехом, и его огромная физиономия скривилась в гримасу. – Можешь себе представить? Сказать такое перед всем батальоном! Лейтенант прямо и не знал, как быть: то ли наделать в штаны, то ли отдать его под трибунал!

– Эй, парень, – вмешался я. Воробей неспешно поднялся со стула, словно давая понять, что рассказ Адольфуса о нашей военной службе не пробудил в нем рвения к армейской дисциплине. – Насколько хорошо ты знаешь Кирен-город?

– Я найду дорогу везде, куда бы вы меня ни послали, – ответил мальчик.

– Пойдешь по Широкой улице мимо Фонтана Путников. С правой стороны от тебя будет кабак с вывеской в виде синего дракона. За прилавком увидишь жердяя с рожей, как у битого дурака. Скажешь ему, чтобы передал Лин Чи, что тебя прислал я. Вели также передать Лин Чи, что завтра я появлюсь на его территории. Скажи, что это не связано с торговлей. Скажи, что я сочту это за услугу. Он тебе ничего не скажет – эти люди не любят давать скорый ответ, – но этого и не потребуется. Просто передай на словах и возвращайся. Воробей кивнул и скрылся за дверью.

– И принеси мне чего-нибудь поесть на обратном пути! – крикнул я мальчику вслед, надеясь, что он услышит меня. – Я повернулся к гиганту. – Прекрати рассказывать мальчишке военные истории. Незачем забивать ему голову небылицами.

– Небылицами! В той истории каждое слово – правда! Я даже помню, как ты ухмылялся, когда он уходил.

– Что стало с тем лейтенантом?

Улыбка слетела с лица Адольфуса.

– Он вскрыл себе вены на следующую ночь после того, как провел атаку на Ривес.

– Мы нашли его в лужи крови, когда он не явился к побудке, так что больше ни слова о добрых старых временах. Добрыми они не были даже наполовину.

Адольфус выкатил на меня свой единственный глаз и поднялся.

– Клянусь Перворожденным, ты не в настроении. Он был недалек от истины.

– Сегодня выдался трудный день.

– Хватит дуться, давай-ка налью тебе пива. Мы подошли к стойке, и Адольфус протянул мне плоскую бутыль эля. Я потягивал горький напиток, дожидаясь начала вечернего наплыва завсегдатаев нашего заведения.

– А мальчонка мне нравится, – вдруг произнес Адольфус, будто понял это только сейчас. – Ничего не пропускает, все видит, хотя держит язык за зубами. Как думаешь, где он спит?

– Полагаю, на улице. Уличные мальчишки имеют обыкновение жить там.

– Не будь таким сентиментальным – на прилавке останутся пятна от слез.

– Ты хотя бы представляешь, сколько в Низком городе бездомных детей? И этот ничем не отличается от других. Он мне не родня. До вчерашнего вечера я вообще не знал о его существовании.

– Ты действительно так думаешь?

События дня тяжелым грузом легли мне на плечи.

– Адольфус, я слишком устал, чтобы спорить с тобой. Хватит петлять, говори прямо, чего тебе надо.

– Я собирался предложить ему спать у нас в задней комнате. Аделине он тоже приглянулся.

– Трактир твой, Адольфус. Ты волен распоряжаться им, как тебе заблагорассудится. Но готов поставить золотой на то, что мальчишка сделает ноги вместе с твоей постелью.

– Решено. Скажи ему, когда вернется. Я буду занят работой.

Посетители понемногу прибывали, и Адольфус вернулся к своим обязанностям. Я сидел и попивал пиво, погрузившись в сентиментальные мысли. Некоторое время спустя мальчик вернулся, принеся маленькую чашку говядины в соусе чили. У мальчишки был острый слух. Мне стоило это запомнить. Я взял чашку и принялся за еду.