Так что нет, не комплексовала девушка, а вспомнила о том, что когда-то была ни богу свечкой ни чёрту кочергой, просто так, чтоб себя ещё жальче стало. Да пусть этот Костя, обвешанный гроздьями девиц, развлекается в другом месте, а она будет праздновать день своего рождения и не думать о нём. Тоже мне, Чайльд-Гарольд выискался! Печорин местного розлива!

Вот и гости начали собираться. Будем веселиться.

Но сколько ни настраивала себя Маша на веселье, ей было почему-то очень грустно.

А в это время «Чайльд-Гарольд», он же «Печорин местного розлива», лежал на диване, пытался найти по транзистору что-либо стоящее и, ничего не подозревая ни о висящих на нем гроздьях, ни о том, что он с ними развлекается, предавался грустным размышлениям. И зачем он ехал на эти выходные домой? Лучше бы контрольной работой занялся, сессия на носу. Костя учился на заочном отделении сельхозакадемии на факультете автомеханики. Всё, завтра с утра возвращается в Гомель, на свой «сельмаш». Займётся работой, подготовится к сессии. Сюда теперь приедет не раньше Новогодних праздников. На один день. А может, и вообще не поедет.

Хлопнула входная дверь, кто-то пришёл. Мать, наверное. Нет. Соседка Валентина. Боевая подруга беззаботного детства. Верный друг на всю жизнь.

Валька была своим парнем и непререкаемым авторитетом не только среди ровесников, но и пацанов постарше. Она ловко лазила по деревьям и заборам, дольше всех могла продержаться под водой, умела оглушительно свистеть и плевать сквозь зубы, играла в лапту, была третейским судьёй и карающей десницей, всегда защищала слабых.

Увидев её очередное изодранное платье, мать хваталась за голову и голосила на всё село:

– Оторва! Босячка! И в кого уродилась?

– Тебе лучше знать, – хохотал отец, обожавший «оторву» и прощавший ей абсолютно всё.

Валька была старше Кости на четыре года и, сколько он себя помнит, всегда опекала его. Вытирала ему слёзы, прикладывала к его ссадинам листья подорожника, не давала никому в обиду, научила стоять за себя.

Когда пятилетний Костя взял без спроса у матери рубль, чтобы купить Вальке на день рождения подарок, Валька заставила его положить рубль на место, объяснив, что этот рубль он украл, а воровать – это очень плохо, лучше попросить. Костя попросил, и мать сама дала ему этот рубль.

И только один раз она сделала ему больно. Это когда во втором классе он попробовал в кругу более взрослых ребят покурить.

Костя до сих пор не знает, как Валька тогда оказалась в нужное время в нужном месте, но налетела, как ураган, и вырвала из его рук спички и пачку «Севера». Она взяла из пачки одну папиросу, растоптала босыми ногами оставшиеся, разогнала всю компанию, а его за шкирку поволокла за хлев. Там, усадив начинающего курильщика на траву, неумело прикурила, закашлялась и папиросой прижгла ему губы.

Но и этого садистке было мало! Валька притащила его домой, силой затолкала его голову в печь и, схватив за вихры, тыча лицом в сажу, орала лихоматом:

– Видишь? Вот такое у тебя будет нутро, если будешь курить! Понял, паразит? Понял, антихрист?

«Антихрист» считалось самым страшным ругательным словом из всех нормативных ругательств. Его применяли в исключительных случаях. Применяли только взрослые и только родственники. Валька же была всего-навсего соседкой.

А потом она отмывала его, отстирывала его рубашку, смазывала обожжённые папиросой губы соком какого-то растения и плакала злыми слезами от жалости к нему.

Костина мать об этом ничего не узнала.

Костя больше не курил. Никогда.

Всё изменилось, когда Валька перешла в 9 класс, и на летние каникулы из города приехал Алик. Его всегда на лето отправляли к бабушке. Он раньше тоже был своим парнем: лазил по заборам, играл в лапту и плевал сквозь зубы.