— Вам почто? — ответила та. — Зубья стерлись, что ль? Или оградку заказать надумали?

— Оградку, — кивнула Пашка, — тебе подарим.

Незнакомка зарычала, хлопнула входная дверь, новый посетитель рассмеялся.

— Спасибо бы сказала, Вирка. Низшие не велят подарками пренебрегать. — Пожилой, почти лысый мужчина без спроса уселся за наш столик. — Я — смотритель и летописец Подгорного. — Он по очереди посмотрел на явидь, на меня, на парня. Темная кожа на широком лбу собралась складками. — Надолго ли к нам? Интересуюсь по долгу службы.

— Будет зависеть от вас, — ответила змея.

— Гвоздарь живет за первым поворотом к югу, третий дом с коваными цветами вместо решеток, — улыбнулся смотритель. — Еще что-то для дорогих гостей?

«Чтобы вы убрались побыстрее со стежки», — непроизнесенные вслух слова повисли в воздухе.

— Почему нет. — Явидь кивнула Мартыну.

— Мы идем по следу Тура Бегущего, — сказал молодой целитель.

— Плохой след. — Старик нахмурился.

— Вы его знали? — удивилась я.

— Видел. — Дед перевел взгляд в пространство. — Послушайте моего совета, не суйтесь к Илие с этим. — Он указал на дневник в руках у целителя.

— Почему? — спросил парень.

— Потому что после ухода постояльца с желтой тетрадью его единственная дочь Алика понесла.

Я почесала нос, парень допил чай и поставил кружку, особого впечатления новость не произвела. Это же нечисть, тут за неверность или беременность «в девках» никогда камнями не забрасывали.

— Мое дело предупредить. — Смотритель встал. — Неприятностей с северниками мы не ищем, но если уж припрет, прятаться не станем.

Предупреждению мы не вняли и уже через десять минут стояли перед домом с ажурными коваными решетками. Желтая тетрадь была предусмотрительно убрана в рюкзак. Ворота гаража, пристроенного к дому, открылись, и мы увидели гвоздаря.

Позади кузнеца, там, где должна стоять машина, располагалась мастерская. Пылала жаром печь, в длинных мускулистых руках кузнец держал отнюдь не кузнечный молот, а рычаг современного механического пресса. Шишковатый череп повернулся в нашу сторону. Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему Илие не стоит напоминать о визите Тура Бегущего. Он был робазом. Родами погибла его мать, его жена, а вот теперь и дочь. Ее убил плод, что оставил в ней путешественник, остановившийся в его доме на ночь. Еще один род, принимающий смерть от своих детей: либо при рождении, либо после их совершеннолетия. Дочь не доросла до того, чтобы поднять руку на отца, но зацвести для мужчины — успела вполне.

— Убирайтесь, — высказался Илия, снова повернувшись к прессу.

— Уже предупредили, — процедила змея и без всякой опаски зашла в мастерскую.

— Не буду говорить о Бегущей твари. Судьбу переписать надумали? Без меня. — Робаз опустил пресс в форму. — Заявится Тур, шею сверну.

Я видела робаза второй раз в жизни, и, в отличие от работающего у Седого в гараже, этот был образцом красноречия.

— Да, низшие в помощь, — криво улыбнулся целитель. — Мы тоже не особо хотим о нем говорить.

— Расскажите о нехорошей ночи, — попросила я, откидывая мокрые волосы назад. — Той, что была накануне.

Пресс с шипением поднялся, длинные обезьяньи руки напряглись и разжались.

— Бывают такие ночи, мало ли,— пробормотал Илия. — Сны дурные налетят и сгинут.

Я вошла следом за змеей. Илия посмотрел на меня маленькими темными глазками, нахмурился и по-звериному тряхнул головой. Но спрашивать о том, что в компании целителя и нелюдя делает человек, не стал.

— Ночи? — услышала главное змея. — Ночь, когда деревья шагнули вперед, была не одна?

— Уходите, нечо бабские сказки повторять. — Кузнец вытер руки и потянулся к молотку на стене, разных железок вокруг висело в избытке. — Не то пески вернутся. Ну, — робаз повысил голос, — пошли прочь!