Она захотела вскочить и схватить его, не отпуская, прижаться губами. Но ее тело, словно приклеенное, не сдвинулось с места. Она открыла глаза и увидела, что снова лежит на снегу, ее тело, руки и ноги примерзли и высвободить их не было никакой возможности. Дана бросала отчаянный взгляд на удаляющуюся фигуру, которая неумолимо исчезала в тумане.
1 июля
Мне приходилось видеть, как несбыточное сталкивается с рутинным. В первом есть все для триумфальной победы: и отчаянная храбрость, и агрессия, и бескомпромиссность, во втором – ничего. Только превосходящий в невероятные разы объем и глубина.
Первое, как малая кавалерия, несущаяся навстречу редутам вражеской многотысячной армии. Ее отчаянная храбрость, дерзость и дух, вонзается в ширину строя, проникает всего на йоту, захлебывается, замирает, твердея набегающими сзади, как сгусток несломленной энергии и силы и, пульсируя, вонзается вновь и снова проникнув всего на пядь, замирает сдавленное и хрипящее от усилия…
Первый Полководец наблюдает с холма. Его рука лежит на рукояти меча и слышно скрипом краги, как он крепко стискивает его своими пальцами. Лицо скрыто за металлическим шлемом расписанным грубыми «мазками» от ударов вражеских мечей. В прорези – мерцает холодный свет встревоженных глаз.
Другая рука держит поводья в тугом натяжении, тетивой изготовленного лука, так, что скакун хрипит, бешено вращая глазами, раздувает широкие ноздри, гарцуя с ноги на ногу. Он ждет приказа стрелой пуститься в бой, неистово бьет грязным копытом, хвост изогнут дугой и подрагивает рваными рывками.
Но приказа нет. Приказа не будет.
Полководец стискивает веки. Воспоминания вчерашней беседы с адъютантом овладевают им:
«
– Завтра нам предстоит невозможное…
– Мы победим! я точно знаю! Знаете, о чем я думал вчера?
– Говори
– Я думал о том, что же важнее всего в бою для победы: не бояться врага или не бояться смерти?
– Какая же в этом разница?
– Огромнейшая! Воин боится врага именно за то, что тот может убить его. Но если не будет страха смерти в принципе, то страх перед врагом исчезает по определению!
– Это весьма здравое рассуждение, юноша, я задумаюсь над этим. Только какой толк в этих размышлениях, если страх смерти не победить.
– Мы можем победить его. Мы просто должны отнять у смерти главное
– Что именно?
– Удачу
– Удачу? Почему?
– Потому что смерть – случайна! Никто не может сказать, кто падет в следующую секунду под градом стрел! Ее смертельное оружие – случай! Только и всего. Вдумайтесь! Удача сопутствует сильнейшим. Один наш воин равен десяти вражеским! А значит, нам нужно перетащить удачу на свою сторону нашей силой! Мы просто придем и заберем ее первым ударным натиском!
– Признаю, что твоя точка зрения, имеет право на Жизнь.
Полководец улыбнулся одними губами и посмотрел на него. Глаза оставались тяжело грустными и усталыми:
– Да, ты прав, как может быть прав, только верящий в свою силу человек. Сколько тебе лет, муж?
– 20… будет
– Пусть удача будет с тобой завтра, воин… я хочу знать твое имя
– Меня зовут Лаки…
Полководец открыл глаза. Воспоминание отступило, оставшись металлическим послевкусием на губах, как бывает, когда сглатываешь кровь от сильного удара.
Рутинное поглотило несбыточное. Каждого. Последний из первых выплеснул крик боли и отчаяния…
Второе вобрало его в себя. Растворив и впитав. Облизнувшись и урча как сытая кошка. И стало тихо. Только темные, червивые зерна павших тел пугали своей бессмысленностью. Отчаянное войско пало.
Первый Полководец опустил меч.
«Где она Удача, которая должна сопутствовать сильнейшим? Или мы оказались недостаточно сильны?»