– Я понимаю, что завидовать – не очень хорошо, но ничего не могу с собой поделать. Я была счастлива с тобой, Дима.

– Давайте я в знак благодарности сниму с этой сосны ваши трусы. Они ведь вам ещё пригодятся не только летом, но и зимой.

– Не надо, Дмитрий Алексеевич, их снимать с дерева.

– У вас что, имеются ещё одни?

– Имеются. А что ваша жена запасные трусы берёт для временного пользования в частных пунктах проката?

– Вроде бы, не берёт. Но если честно, то я такими тонкостями никогда особо не интересовался. Мы с ней любим друг друга, и этого достаточно.

– Ты, Дима, странный не только внешне, но и внутренне. Ну, ладно, владелец коровьих лепёшек. Пусть мои трусы висят на сосне.

– Зачем?

– Всякий раз, когда мне выпадет счастливый случай проходить мимо них, то я буду попадать в зону нежных воспоминаний о вас, то есть о тебе, Дима. Посмотри, как мои трусы гордо реет на ветру. Приятно осознавать, что и я была пусть пару часов, но, можно сказать, замужем за достойным человеком. Такое не забывается… ни в какую.

С её убедительными и вескими доводами Шрек вынужден был согласиться. Ведь любой знакомый предмет почти всегда что-то напоминает, а трусы – тем более.

Кроме того он выбрал из коровьих лепёшек самую крепкую, не требующую капитального и даже текущего ремонта, и торжественно вручил её Августине Денисовне. На добрую память. Такой блин даст полную возможность госпоже Кирендоп помнить об их яркой и, в какой-то степени, незабываемой встрече.

Преодолев момент личного внезапного очумения или обалдения от неожиданного сувенира, Августина Денисовна трепетно пообещала:

– Я сохраню твой подарок, Дима, в засушенном виде. На входных воротах в мою небольшую усадьбу висит железная подкова. Её прибили туда ответственные господа и товарищи на моё счастье, которого я до этого момента особо не ощущала.

– Мне, Августина Денисовна, не совсем понятно, причём здесь подкова, – откровенно признался Шрек. – Какое отношение она имеет к нашей временной, но пылкой связи?

– Самое прямое, Дима. Я обверну подаренную тобой коровью лепёшку плотным и прозрачным полиэтиленом и самостоятельно прибью её к воротам. А подкову выброшу в ближайшую канаву. Ей там и место. Есть у меня такое мнение.

Полемизировать Шрек с Августиной Денисовной не стал. Он даже мысленно, не в первый раз, предположил, что коровьи лепёшки, на самом деле, обладают мощной энергетической силой.

С некоторым трудом, но Кирендоп, всё-таки, встала на ноги. Нежно обняв своего недавнего эротического партнёра, она нашла в себе силы шевелить задними конечностями. В полусогнутом состоянии, как пожилая цапля после артобстрела, но в прекрасном настроении она побрела по тропинке в сторону дороги, прижимая дорогой подарок к груди.

С некоторой светлой грустью он расстался с Августиной Денисовной, которая оригинальной и неповторимой походкой направилась в родное село Новые Ухмылки. Он некоторое время провожал её своим звериным, но добрым взглядом. Печаль Дмитрия была, вполне, объяснима. Ему немного жаль было расставаться с коровьей лепёшкой. Она теперь торжественно не поплывёт по ручью к океану. Ей предстоит висеть на воротах сельской усадьбы госпожи Кирендоп без всякого движения вперёд – тяжкий удел и явная несправедливость.

Но, всё-таки, получивший заряд бодрости и новых впечатлений, Дима Шрек присел на большой придорожный камень. Решил немного отдохнуть на нём и потом уже продолжить пешую прогулку, которая частично уже удалась.

Он сидел в классической позе древнегреческого мудреца и мысленно размышлял на старинную и, можно сказать, философскую тему. Его в последнее время остро интересовал, по его мнению, величайший вопрос современности: может ли их мир не только процветать, но и просто существовать без коровьих лепёшек. Временами мудрый, не по возрасту, Шрек пришёл к чёткому и определённому выводу: можно прожить, каким-то образом, без света и тепла, без обилия продуктов питания и даже воды, но только тогда, когда у тебя под подушкой лежит, хотя бы, одна коровья лепёшка.