– Вот вы говорили, что у себя дома летаете по воздуху, – начал рассуждать Джок. Заставить замолчать любого бобра, если он принял тебя за своего и решил, что общение может принести пользу, довольно-таки проблематично. Они очень любят поговорить. – Почему же ходите пешком здесь?

– Электромагнитные двигатели останавливаются и сгорают из-за скачков поля на вашей планете, – объяснил я. – Слишком велик риск при полетах. Легко разбиться.

– И разбить машины! – Джок поднял вверх средний палец – у бобров этот жест обозначал призыв к вниманию.

– Да, и разбить машины, – тоскливо согласился я. – Наша экспедиция не захватила с собой ни наземных вездеходов с двигателями внутреннего сгорания, ни вертолетов, ни даже обычных велосипедов…

– О, велосипеды, – круглые глаза Джока, обрамленные пушистыми ресницами, буквально загорелись в темноте. – Счастлив придумавший велосипед!

Еще бы… Когда мы передали бобрам чертежи велосипеда в качестве жеста доброй воли, их восторгам не было предела. Колесо они изобрели, их повозки работали на двигателях самых разных принципов, но такое изящное решение: два колеса-гироскопа, механический привод на одно из них… К тому же, движение осуществляется за счет мускульной силы! Короткие и сильные лапы бобров были не слишком приспособлены для того, чтобы крутить педали – но энтузиазма у них хватало. Жаль, производство велосипедов еще не поставлено на поток, и мы пошли в оазис Саншока пешком. Этнографическая экспедиция, будь она неладна…

Рацию и припасы съели гмусы, подкравшиеся к лагерю две ночи назад, да и прежде мы сидели на голодном пайке – в оазисе Саншока случился неурожай, мы оставили большую часть продовольствия соратникам учителя. И все равно нам с Аленой повезло: никто из людей прежде не видел оазиса Саншока, который представлял собой то ли философскую школу, то ли лабораторию. Уклад жизни там, пожалуй, чем-то напоминал буддийский монастырь в Тибете. И условия жизни были похожие – не слишком много еды, суровый для Священной Рощи климат. Оазисы пользовались славой у всех бобров. Каждый мечтал попасть в оазис к какому-нибудь учителю – ведь там создавались самые удивительные вещи…

– Джок, а если бы велосипед придумал ты… Что бы изменилось? – спросила Алена.

– Я бы захлебнулся от счастья, – отозвался бобер, погладив себя по мохнатым щекам. – Но, увы, пока я разработал только шестеренку для понижения привода в парусной грузовой повозке и своими руками и зубами выточил двадцать колес, три оси и одну мачту. Мне пока нечем гордиться. Поэтому меня вполне можно съесть, даже по вашим меркам. Если к десяти годам разумное существо не сделало никакой хорошей вещи, не изобрело ничего стоящего, оно вполне может отправляться в Зеленые Сады – в этом воплощении оно будет выполнять только механическую работу и не принесет слишком большой пользы обществу.

Радости и печали бобров, а также искренние проявления их чувств и незамысловатого характера меня смущали. Как и поведение… Взять те же колеса на повозках. Они усердно выгрызали их – по несколько штук за год, своими зубами, из дерева, напоминающего земной ясень. Поэтому, еще наблюдая цивилизацию с орбиты, мы назвали здешних гуманоидов бобрами. Внешнее сходство тоже было налицо. Бобры ничуть не обиделись на такое прозвище.

Надо заметить, что колеса они грызли, хотя деревообрабатывающие станки у них имелись. Возможно, обработка колес подавляла или, напротив, реализовывала какие-то животные инстинкты? Или данная работа считалась сакральной? Нам пока не удалось этого выяснить…

Вообще, цивилизация бобров отличалась своеобразностью, даже уникальностью. Пожалуй, она была самым интересным, что удалось найти в исследованном людьми рукаве Галактики. Обитатели Священной Рощи, с которыми мы познакомились какой-то год назад, охотно, даже с упоением учились, всеми силами развивали науку и технику – и совершенно не заботились о себе. Точнее, они обслуживали себя точно так же, как созданные машины. Но машины ценились у них гораздо дороже.