– Да ты что? Продался Системе, падла?!

– Я?! Окстись! Подтачиваю изнутри потихоньку… А ты вообще как?

– Э… Звукачом я… в «Му-у-Тауне».

– Где-где?

– Срифмовать?

– Свет, а ты вообще как?

– Замужем.

– А-а… И дети, что ли, есть?

– Угу…

– Откуда?

– Не поверишь. – И заговорщическим шепотом: – Оттуда…

– Ума решиться…

– А сам-то?

– Да я, понимаешь, тоже… женат.

– Тоже – это замужем.

– Тьфу на вас еще раз!

– А помнишь, как на экскурсию ездили? Кто тогда свет динозаврам выключал?

– Макс, кажется…

– Да ладно? А не ты?

– Да не… Я что, совсем?

– А то нет?

– Юльк! От учеников, небось, отбою нет?

– Ага! – поправляя очечки. – От ихних папов! Вот объясни, кстати, почему?!

– Что почему?

– Почему у всех мужиков такая реакция на очки?

– Какая?

– Такая! – показывает.

– Фу… Анфис…

– А как тебе еще, в медицинских терминах объяснять?

– Спасибо, уже не надо…

– Ладно, девочки-мальчики, – вздохнула Ирина, когда голоса говоривших чуть подсели, а Дитера Болена и компанию сменил Кипелов сотоварищи, – пойду я…

– Куда это? – возмутилась Лена. – Время-то еще!..

– Домой надо.

– Мамка заругает? – Спросила – и тут же осеклась, сконфузилась: – Ой… Прости дуру…

Мама Ирины скончалась от рака три года назад.

– Ничего, – улыбнулась Ирина. – Аркашка дергаться будет.

– Так позвони ему, – сказала Яна. – А вообще, чего с собой-то не взяла? Вроде как не совсем чужой…

– Да маленький еще, – ответила Ирина.

Все рассмеялись. Иринин друг Аркадий в двухтысячном учился в девятом классе и был на два года младше большинства присутствующих. С того времени они и дружили, все время забывая добежать до загса.

– В общем, пойду, – девушка неловко встала, покачнулась, ухватилась за спинку стула. – Хотя, как я пойду?.. Ой, напоили, люди добрые, спасибо всем большое…

– Ну, чего, раз такое дело, давай тогда прощаться, – сказала за всех Лена.

Прощались долго. Шутка ли, двенадцать человек переобнимать.

– Мальчики, может, проводите девушку? – спросила молчаливая Анечка.

– Ни-ни-ни! Дойду. Сама. По стеночке. – Ирина помахала руками и добавила громким шепотом: – Да и не доверяю я им… Или себе?.. Короче, все-все.

Разговоры как-то разом поутихли. Кипелова тоже слегка приглушили, чтобы не мешал романтическому настроению. Бывшие одноклассники только переглядывались, не зная, с чего бы начать и нужно ли это вообще.

Сергей вышел из-за стола, забрался с ногами на подоконник и уставился в окно, на знакомый с детства пейзаж. Хотя, времена-то меняются, не такой уж он и знакомый. А летом он отсюда так вообще никогда и не смотрел.

– Уступите место, молодой человек, – продребезжал над ухом старушечий голос.

Он покосился на подошедшую Снежану, послушно убрал ноги с подоконника и, когда девушка пристроилась рядом, флегматично заметил:

– Только я сегодня без сменки…

– Ты-ы? Надо же… Ну, давай дневник. Выговор вкачу.

– Выговор – это на работе.

– А ты изменился, Сереж. Раньше-то слова не вытянешь. И без сменки еще…

– Люди не меняются, меняются обстоятельства.

– Философ, что ли! – восхитился Герман издалека.

– Не выражайся при даме, – буркнул Сергей.

– Да иди ты! Хотя нет, подожди, не развивай, я тоже к вам хочу.

Он с шумом подтащил стул к угнездившейся на подоконнике парочке, уселся на него лицом к спинке, чуть попрыгал:

– Тыгдым-тыгдым-тыгдым… И тыгдым. А чего это вы в отрыве от коллектива философируете?

– Это я вот его как раз хотела спросить, – сказала Снежана и ткнула Сергея пальцем в ребра.

– Ай! Ну больно же! – возопил тот.

– Ты колись давай. И не кричи, люди оборачиваются.

– Да ни до чего…

Снежка поднесла палец к губам, дунула на него и мрачно спросила:

– Повторить?

– Давай, Серега, – рассмеялся Герман. – Затыкает ведь. А я подмогну еще.