Бойцы все чаще стали пользоваться всеми преимуществами прохладной воды в жаркий день. Сначала купались в реке только утром после подъема, как бы – утренняя зарядка с водными процедурами. Но потом все чаще стали заходить «окунуться» и в течение дня. Володя своими глазами наблюдал этот процесс только во второй роте в пределах видимости от штаба, но как выяснилось, события развивались таким же образом и в третьей роте, и на других участках второй роты.

Лишь в первой роте положение было несколько иным. Командир роты, капитан Круглов, строжайше запретил в своей роте дневные купания. По этому поводу у него с комбатом состоялся один из острых разговоров. Володя слышал часть этого разговора:

– Что происходит, комбат?

Круглов сделал движение рукой в сторону реки. Штаб отделяла от полосы песка лишь группа деревьев, поэтому купающиеся в реке были хорошо видны. А на самом песке были видны несколько загорающих бойцов.

– У нас что, пляжный батальон? Смотрите, распустите людей, комбат.

– — Бросьте, капитан. Почему людям в такую жару не искупаться и не позагорать? С позиции они не уходят – до ячеек два десятка метров. И все ведь спокойно. Чай не война. А случится что – мигом приструним.

– — Не оказалось бы поздно, комбат, если случится.

– — Не каркайте, капитан. Да и разве лучше, если они в лес побредут – в лесу вон ягод полно.

– Володя сказал, что черники и земляники в бору было, действительно, очень много.

– На этом разговор и закончился, но Володя понимал, что он стал свидетелем маленького эпизода конфронтации между этими двумя людьми, которая длилась уже достаточно давно. Круглову было за сорок. Володя знал, что у него была какая-то история в прошлом. Подозревал, что Круглов сидел. Это косвенно подтверждалось и тем, что в таком возрасте он был всего лишь капитаном. Хотя воевал в Красной Армии еще в Гражданскую. По характеру он был молчалив, пожалуй, даже угрюм. И держался обособленно.

– Комбат был больше, чем на десять лет, моложе капитана. Он получил майора лишь пару месяцев назад, закончив высшие курсы для офицеров, и впервые командовал достаточно большим подразделением. Вероятно, замечания Круглова задевали его самолюбие. Этим и объясняется его, часто болезненная, реакция на эти замечания, даже если они были по делу.

– Описанный разговор состоялся где-то в середине июня. В последующие дни ничего принципиально не изменилось. Хотя, конечно, купающихся и принимающих солнечные ванны постепенно становилось все больше. По словам Володи, почти весь день на песке были видны фигуры полуголых людей. Так продолжалось до страшного дня 22 июня.

– Рано утром в ту роковую субботу со стороны правой асфальтовой дороги раздались выстрелы. По словам Володи, все они вскочили, но спросонья не могли понять, что происходит. А выстрели прекратились довольно быстро.

– Все стояли около штабного блиндажа и прислушивались. Но было тихо. Слышался лишь утренний крик птиц. Сквозь деревья виднелись небольшие группы красноармейцев, стоящих у берега. Было очевидно, что они тоже прислушиваются и пытаются понять, что случилось.

– Здесь Володя заметил, что, конечно, комбат должен был бы находиться в блиндаже. Вызывать людей и там разговаривать с ними наедине. Но чисто по-человечески понятно, что заставить себя спуститься и сидеть в пахнувшем сырой землей блиндаже, когда наверху сосновый лес с запахом хвои и легкий ветерок, было очень трудно. Поэтому все дальнейшие разговоры происходили там же, под тентом, и их слышали все присутствующие. Вот почему Володя мог их мне описать.

–

– Неужели война? – спросил кто-то.