– Не думаю, что сейчас лучший момент, чтобы обсудить нашу свадьбу.

Комсен тепло улыбается. Берти отвечает взаимностью, в этой улыбке нет и капли похоти.

– Что я могу сделать для тебя? – интересуется она.

– Ты знаешь, я против подобных мер, но один гадёныш просто обязан тобой обожраться. Хотя бы один раз в жизни.

– Это может быть первый и последний раз…

– Я знаю.

На губах Берти застывает вопрос, который не решается выскользнуть. Комсен всё понимает. Безысходность в его взгляде убеждает Берти: у дивы теперь столько же шансов, сколько у бесцветного.

Когда будущее кровоточит, настоящему некуда деться. В истеричном припадке оно бежит к прошлому, припадает к ногам, требуя неосуществимого. Существо сразило бы мир глупостью, если бы не затаилось там, где его стоит искать.

Здешний воздух твёрд. Правила диктует упёртая затхлость. Существо забито в угол прихожей. Рубашке досталось немного краски, плащу и жилету пришлось хуже – они лежат рядом, скомканные и пахнущие негодностью. Из кухни доносится противная пряность: две влюблённые пары наслаждаются яблочным пирогом, широкие улыбки занимают неширокие лица. Их громкой фальшивости не под силу отвлечь Существо от зачарованного любования. Бесцветный прикован к израненным ладоням, что прожжены насквозь. Точно стигматы на праведном теле, они наполняют Существо страдальческим смирением и дарят ему неплохую замену циркуля.

Кухонная люстра – разъярённый спрут – тянет полосы света к прихожей, но щупальца эти убого коротки. В преобладающем сумраке ясно видна обесцвеченная Жюльетт, сливающаяся с полом. Она лежит у ног своего убийцы, глаза уставлены в потолок. Сквозь дыру в ладони Существо глядит на убитую.

«Как она молода… Как прекрасна. Как же чиста её плоть, что, даже лишившись цвета, смеет внушать целомудрие».

Передний план мгновенно напоминает о Берти.

«Ох, красотка… Цвет и безумие этого мира. Я отдам всё, чтобы забрать её туда, где мы проведём наши последние дни. Мы рождены друг для друга. Нас пленит нескончаемый чарльстон».

Неподалёку разливается кипяток, невозмутимый звон чашек и такой же фарфоровый дружеский смех.

Существо трясёт, обезвоженное тело подпрыгивает на месте. Убийца чувствует тепло Берти. Она рядом! Но где? Бесцветный вопрошающе смотрит на тело Жюльетт – та всё молчит. Выпачканный краской плащ накрывает девочку, но не даёт ей ни тепла, ни цвета. Существо донимает себя вопросами, понимая, что значат раны на теле.

«Да! Да! – орёт молчащее лицо. – Я буду страдать ради неё! Я готов! Я готов!!»

Существо пролетает над кухонным столом, не отвлекая друзей от беседы. Тело пронзает окно, убийцу встречает утопающее в цвете болото. Существо поднимается, как ни в чём не бывало. Череп кукожится от быстрого бега, мир пролетает мимо. Глаза едва не покидают глазницы, зубы скрипят от давления, уши склонны извиниться за неслыханное. Всё так мелко и маловажно! Есть только Она и Он! С возбуждающей мыслью Существо собирает подошвами лужи.

Нет холодных цветов.

Есть холодные рожи и дальтонизм души.

По венам замёрзших тел протекает дешёвая краска.

Некоторым людям открыт лишь один способ окрасить мир – сдохнуть.

У остальных…

У остальных есть мечта.

Всё как прежде. Разве что огонь из мусорной бочки не так щедр к засыпающему кирпичу. Берти на излюбленном месте. В позе, что восхитила бы и заскорузлого евнуха, она украшает мрачный свод. Светлая голова лишена короны, изящное тело ещё хвастает оперением.

Бесцветный знает о неизменном месте встречи. Согнувшись у подворотни, он дрожит, тяжело дыша. Его надежда отдышаться тает, как только находится стремление выше. Он поднимает взгляд на Берти – оазис в душном городе как никогда притягателен. Дива не выглядит краше в чарующем огненном свете. Только потому, что краше некуда.