– Рановато сегодня встал, да?

– Брат совсем не заботится о моем отдыхе.

В вампире, смотрящем на тебя из полутьмы, есть что-то неестественно сексуальное, подумала Блэр. Или, возможно, это имеет отношение именно к этому конкретному вампиру.

– Хойт сам мало спит.

– Я знаю. У него больной вид. Только… – Губы Киана медленно расплылись в натянутой улыбке. – Он человек.

– Скажи, ты специально тренировался искусству обольщения: бархатный голос, неотразимая улыбка?

– Я таким родился. И умер тоже. Мы с тобой когда-нибудь помиримся?

– Мы уже помирились. – Блэр увидела, что взгляд Киана скользнул по ее руке, сжимавшей дротик. – Ничего не могу с собой поделать. – Она убрала руку и сунула большой палец за ремень. – Рефлекс.

– Ты получаешь удовольствие от того, чем занимаешься?

– Думаю, да – в определенной степени. У меня неплохо получается, а делать то, что умеешь, всегда приятно. Это мое. Такая уж я есть.

– Да, нас всех невозможно изменить. – Киан приблизился. – Ты выглядишь так, как, наверное, выглядела Нола в твоем возрасте. Нет, пожалуй, она была моложе, наша Нола, когда выглядела так, как ты. Тогда женщины старели раньше.

– Очень часто для своего первого убийства вампиры выбирают родственников.

– Да, именно в родном доме тебя впустят внутрь. Думаешь, кто-нибудь тут остался бы в живых, не захоти я этого?

– Нет. – Пришла пора для откровенности. – Думаю, ты играл бы с ними несколько дней или даже неделю. Получил бы удовольствие. И ждал, пока они поверят тебе и потеряют бдительность. А потом бы убил.

– Ты понимаешь логику вампиров, – признал Киан. – Это часть твоего дара. Так почему же я не убил их?

Она продолжала смотреть ему в глаза, вдруг осознав, что словно смотрит как будто на свое отражение в зеркале. Тот же цвет, тот же разрез.

– Мы те, кто мы есть. Думаю, что ты не такой. По крайней мере, теперь уже не такой.

– В свое время я убивал – и достаточно. Но ни разу не дотронулся до членов семьи, если не считать попытки убить брата. Не знаю почему, но их жизни мне были не нужны. Ты тоже член семьи, нравится это нам с тобой или нет. Ты – потомок моей сестры. У тебя ее глаза. Когда-то я любил ее – очень сильно.

В душе у Блэр что-то шевельнулось – не жалость, о ней он и не просил. Что-то вроде понимания. Повинуясь внезапному порыву, она вытащила из-за пояса дротик и протянула Киану, острием к себе. На его лице промелькнула тень смущения.

– Теперь я должна называть тебя дядюшкой Кианом?

Он заставил себя улыбнуться, но улыбка получилась горькой.

– Пожалуй, не стоит.

Постояв минуту, они разошлись. Киан спустился вниз, на кухню. Там Гленна ставила чашки с чаем на поднос. Киан отметил, что она выглядит какой-то опустошенной. И круги под глазами.

– А ты не думала о том, чтобы делегировать кому-нибудь роль матери семейства?

Девушка вздрогнула, услышав его голос, и чашка громко стукнулась о поднос.

– Нервы. – Гленна аккуратно поставила чашку на блюдце. – Что ты сказал?

– Я удивляюсь, почему ты все время на кухне? Хотя бы иногда стряпней мог бы заниматься кто-нибудь другой.

– Они и так занимаются. Только Ларкин увиливает, а остальные дежурят по очереди. И потом, нужно же мне что-то делать.

– Насколько я знаю, сегодня твои занятия не имели отношения к домашнему хозяйству.

– Хойт с тобой уже говорил?

– Он просто обожает будить меня посреди дня. Поэтому я хочу кофе, – добавил Киан и подошел к кофеварке. Он заметил, что Гленна, нахмурившись, смотрит на дротик, который он положил на стол, и пожал плечами. – Нечто вроде искупительной жертвы. От Блэр.

– О, это здорово, правда?

Киан шагнул к ней и взял за подбородок.