Вдоль маликона – маленькие и легкие, словно игрушечные, двухэтажные домики с облупленной краской и потемневшими от соленого ветра металлическими жалюзи на окнах, с полными чугунных завитков решетками балконов, с которых из широких глиняных кадок свешиваются гирлянды душистых вьюнов с розовыми и сиреневыми колокольчиками соцветий и на которые карабкаются с потрескавшейся рыжей земли зеленые паруса дикого винограда.

И сейчас пилот Ричард Хейзер, бесстрашный американец с точеным англо-саксонским профилем, сам себе напоминает богатого путешественника, опрометчиво направившегося в царство загорелых аборигенов, беспечно обосновавшихся под кокосовыми пальмами на коралловом песке. Он вывалился вместе со своим самолетом из роскошного мира бисквитно-белоснежных особняков и сочных голливудских грез в гудящую москитами кокосово-тростниковую неизвестность. Он пересекает Флоридский пролив и переносится из мира благополучия и процветания в страну, напоминающую развороченный муравейник. Здесь люди погружены в бесконечные заботы о хлебе насущном и в оборону от недремлющего врага, они защищаются и ненавидят таких, как он, профессиональный пилот майор специального подразделения авиации, Ричард Хейзер.

Зачем же он отправился в эту дикую страну, полную страха, отчаяния и надежды? Какие чувства у сильной и гордой Америки способна вызывать маленькая пальмово-тростниковая Куба кроме высокомерной жалости? Кубинские земледельцы, изнуренные многочасовой рубкой сахарного тростника под палящим солнцем, возделыванием кофе и табака, ютятся в открытых всем ветрам деревянных домиках с крышами, крытыми сухими тростниковыми листьями. В таких хибарах любой житель зеркальных небоскребов не смог бы провести и нескольких часов! Крестьяне, подобно трудолюбивым муравьям, с утра до глубокой ночи копошащиеся на плантациях, измазанные до ушей рыжей кубинской глиной, не имеют даже представления о том, что такое кондиционер и ванна. Горячая вода – непозволительная роскошь. В кубинских магазинах не купишь ни тортов, ни шоколада, нет даже копченого окорока, ноздреватого сыра, свежего творога, йогуртов и сливочного масла, словно запас продовольствия в стране победившей революции – на исходе. На пару стаканов молока в день может гарантированно претендовать только ребенок, правда, бесплатно, по особой программе. Конечно же, в бакалейных лавках можно добыть рис всех сортов и оттенков, от снежно-белого до золотисто-коричневого, но сколько можно питаться одним рисом? День, два, неделю, месяц? Пожалуй, даже самые добрые люди должны ожесточиться из-за подобных лишений. Разве будешь доволен лишь радостью познания, сыт книгами из Национальной библиотеки и прочей духовной пищей? Разве страх за будущее, словно воронка тропического смерча, не поглощает и не засасывает кубинский народ?

Американский пилот Ричард Хейзер достиг береговой линии Кубы. Над Атлантикой восходило розовое солнце. Остались вдали Гаити и Ямайка, Багамские острова и Большие Антильские острова, мир вечного лета, рай на земле. «Какая странная и упрямая нация – кубинцы! – думал пилот. – Куда же они идут в своей революционной борьбе? Знают ли сами, видят ли перед собой цель или же лишь полагаются на железную волю и разум своего команданте?»

За спиной майора Ричарда Хейзера осталась двухсотлетняя история его западной державы, ее культуры и цивилизации. Но сейчас она ему не помогала. Впрочем, было не время думать о ее плодах. Сделав резкий разворот в утреннем воздухе, пилот заставил машину пройти по дуге, после чего он начал пересекать остров. На море упала тень пирамидальных облаков, похожих на вершины Гималаев, сгрудившихся на горизонте. Первые лучи восходящего солнца превращали волны Карибского моря в живой аквамарин. В иллюминаторе мелькнуло на миг ожерелье Гренадинов. Солнце, небо и острова, напоминающие с высоты птичьего полета драгоценную россыпь самоцветов! Пилот, чей самолет пока шел на большой высотой высоте в 22 км, чуть снизил машину, собираясь начать фотосъемку. Его взгляд скользнул по панели управления, хронограф высветил «14/10/62» и время: часы и секунды.