Лёг ещё ближе, прижимаясь к ней всем телом, закинул одну ногу и руку. Подложил локоть под голову. В теории, от такого манёвра нам обоим должно стать теплее.

Спустя десять минут тремор прекратился, её дыхание выровнялось, и она вроде бы уснула. С большим трудом, но мне тоже удалось это сделать. Благо ночных топтунов сегодня не было.

Следующий день был не особо богатым на события. Писька с сиськами продолжала спать, изредка подвывая, чем сообщала мне, что хочет есть. По крайней мере, я так думал и, когда слышал очередное «а-а-а» или «у-у-у», шёл её кормить.

Провёл эксперимент с лавой – зашёл в неё по самое колено, но через минуту выскочил. Ожогов не осталось, но всё-таки слишком горячо. Может, надо немного привыкнуть, не знаю. Но сам факт того, что я могу это сделать, уже восхищал.

Ещё вдалеке опять видел какие-то корабли и цветные ленточки. На этом, пожалуй, новости заканчивались.

– Знаешь, я, наверное, даже рад, что мы её не бросили, – обратился я к своему хвосту, пока разглядывал огненные просторы.

В небе что-то сверкнуло, и оттуда полетели чёрные точки. Даже представить не могу, что это может быть.

Забота о ком-то как бы помогает отвлечься и вместе с тем сосредоточиться. Как бы ставишь перед собой маленькую и простую задачу, а потом выполняешь. Ну и… На что-то глобальное я пока не способен. Как думаешь, сколько мы ещё продержимся?

Хвост задёргался из стороны в сторону.

– Я тоже не знаю. Но надеюсь, что долго.

Из норы опять послышалось протяжное «а-а-а», а это значило, что пора идти и кормить одну рогатую чучундру.

Так прошло ещё два дня. Чучундра не спешила приходить в себя, только иногда стонала во сне да подвывала, когда хотела есть. Спали так же в обнимку. Хоть её больше и не трясло, но мне самому было как-то спокойнее, когда под рукой лежит что-то тёплое. Не чувствовал себя таким брошенным и одиноким.

А на четвёртый день она очнулась.

Я проснулся первым, и буквально через минуту поднялась она. Уселась на свою тощую жёпь и уставилась на меня своими бестолковыми глазами.

В силу отсутствия голоса, изобразил улыбку, помахал рукой и тут же получил с локтя в ухо. У меня аж мысли с красной строки и нового абзаца литься начали.

– Да что ж ты за тварь-то такая?! – Откинулся назад, сжал, а затем разрядил пяткой ей в челюсть. Гадина тут же упала как подкошенная и выключилась.

Сказать, что я злился в этот момент, это ничего не сказать. Я ведь реально мог ей просто размозжить череп! Да даже тупо бросить, но нет! Помогал, кормил, прятал, согревал, и вот тебе благодарность!

Больше всего злил тот факт, что я тупо не могу на неё наорать! О боги, кто бы только знал, как мне хочется высказать ей всё это в лицо! Ар-р-р-р!

Я ходил из стороны в сторону, разгоняя ветер руками. Топал ногами, хлестал по песку хвостом. Это не сильно, но всё-таки помогало выпустить пар. А когда остановился, то заметил, что эта дура беспокойная сидит у входа в нору и, потирая культёй ушибленную челюсть, зыркает в мою сторону своими недовольными глазищами.

«Вертикальные зрачки – это всё-таки что-то с чем-то. Не эти кривые линзы, а вот именно натуральные. Смотрится жутко и красиво одновременно».

– Что?! – Я расставил руки в стороны. – Приятно, когда тебя бьют?!

Бесилка продолжала сидеть, открыв рот. Несколько раз моргнула, недовольный взгляд сменился на недоверчивый и хмурый.

– Уа-ау!

Прозвучало скорее как обвинение, а не как «спасибо тебе большое за помощь». И похоже, что говорить она не умеет. Просто отлично.

Я очень надеялся, что после этого наши отношения наладятся, но, видимо, всему своё время. Весь день она ходила вокруг кучи костей, смотрела то на свои руки, которые были обрублены почти под самый локоть, то бросала хмурые взгляды в мою сторону. В какой-то момент мне начало казаться, что она не понимает, почему я ей помог, почему молчу, что мне от неё надо, и в связи с этим выглядел для неё крайне странным и подозрительным.