Сбегаю. Перезваниваю брату.
- Дан, грусть-тоска. Дед урезал меня до тридцатки. Спасай!
- Не могу, брат, он запретил, - сонно отвечает мне Даниэль.
- Дан! - начинаю я паниковать.
Тридцать - это вообще ни о чëм. Один раз потусоваться с моими аппетитами.
- В комнате у меня, в нижнем ящичке пара сотен. Забери.
- Спасибо!
- Чем могу…
Присев на капот тачки Дана, терпеливо жду Динку, переговариваясь с охранником. Она появляется в потертых джинсах, черном худи с капюшоном и дутой безрукавке. Идет по нашему участку по направлению ко мне. Заходит в гараж.
- Не пойдет… - отрицательно качаю головой. – Для нашей тусовки нужно коктейльное платье.
- А для моей – джинсы,- смотрит она на приоткрытую дверь.
- Такую я тебя не повезу.
Невидяще взглянув на меня, выходит через дверь.
- Окей! Джинсы, так джинсы, госпожа нелепость.
Иду за ней. И… открыв рот наблюдаю, как она садится на черный байк Воронина.
- Дина?!
Что за?...
Молча надевает протянутый ей литой шлем. Застегивает его снизу. Обнимает Воронина.
- Спасибо за дверь, Дагер.
С щелчком опускает забрало, и они срываются с места.
Зашибись… Вот это «динамо».
***
Дина
Мы останавливается на одном из перекрёстков с "Арбатом". Я была здесь несколько раз днем, но давно...
С ночной его версией это сравнивать нельзя! Слева от нас пешеходный мост, справа какой-то клуб с прозрачной панорамной стеной. От музыки, огней и пёстрой толпы возбужденных людей меня наполняет восторгом и предвкушением какого-то праздника.
- Пойдём, Дин.
Паша тянет меня за руку к мосту.
- Так значит, ты была Кузнечиком? – бросает на меня Воронин снисходительный взгляд.
- Значит - была.
- Еще не слышал всю историю целиком…
- Целиком и не услышишь.
- Говорят, ты отжигала какую-то дичь.
- Дичь? – фыркаю я. – Не совсем. Это была драка. Просто никто не видел соперника, кроме меня. И со стороны это смотрелось, наверняка, дико.
- А кто был соперник?
Дагер…
- Ну, расскажи!
- Нет. Это моя победа. Я ей не делюсь.
- Ой… - закатывает глаза.
На мосту - одна музыка сменяется другой. Какие-то прилавочки, уличные музыканты, мимы, танцоры. Стрит-артеры огородив кусок пространства рисуют 3D картинку прямо на асфальте. Издалека она уже приобретает черты провала в мосту.
Я оглядываюсь, врезаясь в людей.
Вокруг много огней. Много молодёжи... Маленький уличный кинотеатр с короткометражками. Люди стоят перед экраном, едят попкорн. Кругом смех, голоса...
Мой взгляд залипает на всем. Чувствую себя инопланетянкой. Ночью я, пожалуй, была только на вокзалах и аэропортах. И всегда с мамой. Эйфория от того, что я одна без неё и могу делать все, что хочу - пьянит. Я улыбаюсь, как невменяшка.
- Сюда, - ведёт меня дальше Паша.
Сглатываю слюну, наблюдая, как в большом казане кипит карамель и в неё макают очищенные половинки яблок, продавая их на палочках прохожим.
А чуть дальше - пончики.
А еще чуть дальше - корейская девушка собирает в коробочку вок с парящих поддонов. Там креветки, лапша, фунчёза, овощи...
От запахов кружится голова!
Но я же здесь, чтобы продать часы. Поэтому послушно иду за Ворониным. А что-нибудь съем я на обратном пути, когда будут деньги.
Мы наконец-то проходим до конца этот мост соблазнов, спускаемся к боксу проката. Там велосипеды, ролики, самокаты... Табличка "Закрыто".
Паша отпускает мою руку. Звонит кому-то.
- Костя, ты где? Мы подошли.
К нам выходит парень постарше нас.
- Здорово, Паха, - их ладони встречаются в небрежном рукопожатии.
Мне неприятен этот Костя. Какой-то разболтанный... И смех такой... нездоровый. Бивис какой-то.
- Чо за принцесса?
- Подружка, - искоса стреляет в меня взглядом Воронин, облизывая нижнюю губу.