Гнев – сильный мотиватор.

Главное знать, на что именно он мотивирует.

Правда, его внешние и внутренние перемены никак не сделали нас ближе – несмотря на подтянутое тело и хулиганистую улыбку, от которой половина девчонок школы и района сходили с ума, для меня Сергей по-прежнему оставался ботаником с первой парты, хотя он несколько раз пытался ко мне подкатить. Я же, сумасбродная девочка, у которой гормоны в тандеме с переходным возрастом дали адовую смесь, высмеивала в открытую все его попытки «узнать меня поближе». Так что, быть может, в какой-то степени я сама виновата в том, что со мной случилось; странно лишь то, что он ждал так долго, чтобы отомстить – целых восемь лет. Как будто специально лелеял в себе эти обиду и злость на меня столько времени, чтобы ударить побольнее.

У него это отлично получилось.

При встрече он обычно делает вид, что мы не знакомы, хотя с моими родными здоровается, как ни в чём не бывало. Не знаю, почему именно я не сказала родителям о том, кто именно меня изнасиловал – просто соврала, что в темноте не разглядела нападавшего, хотя каждую ночь первое, что вижу, едва закрыв глаза – это его лицо, нависающее надо мной; пьяную довольную улыбку от того, что удалось загнать жертву в угол и осуществить наконец свою месть; терпкий запах алкоголя, от которого меня и теперь, год спустя, всё ещё выворачивает наизнанку. Это больше напоминает какое-то психологическое заболевание, при котором главный синдром – это когда клинит речевой аппарат в тот самый момент, как ты собираешься произнести это имя. В мыслях с этим обычно не возникает никаких проблем – имя соседа раскалённым ножом проходится по мозгу и нервным окончаниям, оставляя зудящие полосы, а вот назвать его имя вслух не могу даже сейчас.

Да это, по сути, уже и не важно... Что мне даст его тюремное заключение? Она способна вернуть мне утраченную невинность или веру в людей? А, может, она восстановит мою психику и адекватное реагирование на мир?

Конечно, нет.

Ну и ещё я сомневаюсь, что годы, проведённые в тюрьме, исправят и самого Сергея.

Может это и глупо, но менять ничего не собираюсь.

Да и поздно уже дёргаться.

Остаётся только жить с тем, что есть.

Напрягает только осознание того, что я уже никогда не смогу забыть то, что со мной случилось. И дело здесь даже не в силе воли – просто за год психика перестроилась; мозг воспринимает реальность иначе. И ты вроде как живёшь... И вроде как неплохо живёшь – у тебя для этого есть все причины и условия... И ты вроде как мыслишь... И ты вроде как действуешь...

Одно только беспокоит.

Наверно, это уже давно не ты.

Беспокойные мысли перебивает мерный цокот когтей по паркетному полу; отрываю невидящий взгляд от окна, за которым уже давно сгустились сумерки, и вижу идущего ко мне Каина – добрейшей души лабрадора с шерстью насыщенного кофейного цвета. В его тёплых карих глазах отражается свет ночной лампы, горящей на моей прикроватной тумбочке; он подходит к подоконнику и тычется мокрым носом в мою ладонь, которую я подставила специально – люблю, когда он так делает. Потихоньку сползаю с подоконника на пол и присаживаюсь на корточки: вот он, мой единственный лучик света в этом непроглядном тёмном царстве, в которое превратилась моя жизнь. Что бы со мной ни происходило – слёзы, болезнь, истерика или депрессия – Каин всегда со мной; кладёт свою морду мне на плечо и просто лежит рядом. Его молчаливой поддержки хватает для того, чтобы мне практически мгновенно стало легче – как будто он забирает себе часть моей боли или плохого настроения.

Он появился в моей жизни полгода назад, когда родители уже отчаялись вытащить меня наружу из глубин души, куда я спряталась в попытке закрыться от всего мира и страдать в одиночку. Кажется, мама вычитала на каком-то психологическом форуме – ох уж эти интернет-советы... – что животные облегчают человеческие страдания и помогают нам справиться с проблемами, хотя здесь интернет не прогадал. Не знаю, почему их выбор пал именно на эту породу собак, но с тех самых пор я – человек, который в принципе к животным был равнодушен – обожаю лабрадоров.