– Зря вы, Борис Иванович, – с укоризной заметил Рябов. – Исходя из расстояния до базы они прибыли весьма оперативно. И еще – вертолет нам очень кстати для немедленной эвакуации раненого, да и лес прочесать не помешает. Остатки террористов не могли далеко уйти!

– Если они вообще есть, эти самые остатки, – проворчал генерал и вновь возвысил голос: – Один полетит с «трехсотым»,[9] остальные на «охоту», – и, не выдержав, рявкнул: – ВЫ-ПОЛ-НЯТЬ!!!

Через полторы минуты «вертушка» скрылась в вышине, унося на борту нашего злосчастного шофера, а «омеговцы» (еще раньше) бесшумно растворились в лесопосадках. Мы остались на дороге втроем, но ненадолго.

Спустя короткий отрезок времени начали подъезжать одна за другой оперативные машины ФСБ и кареты «Скорой помощи».

– Явились не запылились, – насупился Нелюбин, – к шапочному разбору! А когда бой идет – их не дозовешься. Одни вы на подмогу прибыли. Смотреть тошно на этих раздолбаев! Ща-а-ас я им устрою выволочку!

– Не стоит понапрасну людей обижать! – заступился за коллег Владимир Анатольевич. – По чистой случайности мы оказались ближе всех к месту событий. Всего-то навсего!

– В таких делах случайностей не бывает, – отрезал генерал, однако смягчился и не стал «драконить» подбежавших оперативников. Он просто окинул вновь прибывших сумрачным взором, потребовал чистую, сухую одежду для нас троих… («А плевать, где достанете! Хоть с себя снимайте!») и новую машину. Через несколько минут оба приказа были выполнены. Вашего покорного слугу как младшего по званию усадили за руль черного «БМВ», полковник с генералом устроились на задних сиденьях, и мы понеслись к Н-ску, оставив на дороге трех раздетых офицеров, которые, ежась на холодном ветру, натягивали наши мокрые, облепленные грязью костюмы.

Получив от начальства одно-единственное указание – «Как можно быстрее, майор!» – я врубил сирену с мигалкой, постоянно нарушал правила и без зазрения совести разгонял встречный автотранспорт. Нелюбин с Рябовым не обращали на мои хулиганские действия ни малейшего внимания. Они пили «Нарзан» и живо обменивались впечатлениями о ходе боестолкновения. (Тогда-то мне и стало известно, как именно кортеж генерала попал в засаду.) Потом как-то невзначай полковник поведал о нападении на нашу «Волгу», но сделал упор не на нем самом, а на предшествующих событиях, и когда он дошел до пинания мною гаишных задниц, а также совместного поедания легавыми заведомо лживого протокола, Борис Иванович от души расхохотался.

– Фу-фу, Корсаков, вы в своем репертуаре! – отсмеявшись, выдохнул он. – Остроумно, ничего не скажешь! И, главное, справедливость восстановлена на одном, отдельно взятом участке «большой дороги». Правда, таких грабителей в форме пруд пруди, пинать всех – ноги отобьете… Но, как говорится, и то хлеб… Кстати, судя по некоторым признакам, вы давно хотите о чем-то спросить. Так давайте, не стесняйтесь!

– Борис Иванович, вы ясновидящий?! – искренне поразился я.

– Значит, угадал?

– В самую точку! Только у меня вопрос не к вам, а к полковнику. Вы разрешите?

– Да, всегда пожалуйста. – Генерал откупорил очередную бутылку «Нарзана», отпил немного из горлышка, демонстративно отвернулся к окну и притворился дремлющим. Дескать – «Можете не стесняться, господа офицеры. Меня тут вроде как нет».

– Помните, перед боем вы упомянули о «чертовщине, творящейся последние два дня»? – обратился я к Рябову. – Объясните, пожалуйста, что конкретно вы имели в виду?!

– Так, так, так! – мгновенно «проснулся» Нелюбин. – Последние два дня, говорите? Очень интересно!!! Ну-ка, полковник, выкладывайте все как на духу!