– Уважаемый Аоки – большой ценитель утренней зари, любит подниматься рано. Жаворонок он. Вот и мне приходится подстраиваться. Ничего не попишешь, работа! Мало ли, вдруг придется переводить… – парень прикрыл упрямо открывающийся рот ладонью.

– Понимаю, работа – она на первом мест. Принеси кофе! – толстяк заметно оживился, заметив молоденькую официантку, стоявшую палубой ниже. – А я вот терпеть не могу ранние подъемы. Никогда не любил, мне надо хорошенько выспаться, иначе добра не жди! И сейчас бы спал, да птицы разорались. Беснуются…

– Аоки говорит, проходим мимо одного из небольших островов. Чайки гнездятся…

– Будто бы я сам не понял!

По трапу взбежала, почти взлетела молоденькая официантка. Она поставила на столик поднос с большой чашкой, присела, кланяясь. Заметила одобрение на лице толстяка, покраснела и быстро удалилась. Владелец яхты проводил ее взглядом, радостно потер руки, схватил чашку, шумно вдохнул насыщенный аромат. Сделал глоток, блаженно улыбнулся. Откинулся на зафиксированную спинку шезлонга, повернул голову в сторону переводчика, открыл рот, собираясь что-то сказать, да так и замер, пораженный.

По левому борту, как легко догадаться на востоке, совсем рядом виднелся остров. Маленький, окутанный густым утренним туманом, он казался нереальным, несуществующим, находящимся где-то в иной плоскости, в другом измерении. Он покачивался на волнах, будто шевелился, менял очертания, стараясь привлечь к себе внимание.

– Никогда ничего подобного не видел! – восторженно прошептал толстяк, глядя на то, как восходящее солнце застыло над возвышающейся вдали полуразрушенной башней… – Просто-таки настоящий маяк!

Он резво вскочил, поставил чашку на столик, ткнул пальцем в переводчика.

– Э… Женя, переводи. Я хочу вот этот остров!

Удивленное лицо азиата было ему ответом. Тот несколько раз мигнул глазами, растерянно развел руками и часто, сбивчиво, заикаясь, заговорил.

– Он говорит, мол, это не тот остров… – переводчик удивительно точно скопировал тембр и манеру азиата.

– Я догадался!

– Говорит, меньше он, совсем не обжитой, ни построек, ни, инфраструктуры. Говорит, заросли непроходимые, а там, на том, к которому мы направляемся, есть все, что требуется для жизни…

– Все, что нам потребуется для жизни, мы сами построим. Пусть не переживает, справимся. По поводу размеров острова – так мне же не поля возделывать! Насколько он меньше?

– Максимум в длину километра четыре, может пять, с севера песчаная коса тянется…

– Ну и нормально. Я не жадный, мне земли хватит. Ты ему вот что скажи, мне маяк очень по душе. Отреставрировать его хочу, восстановить, зажигать по ночам буду, – глядя на то, как азиат энергично мотает головой, толстяк помрачнел. – Опять не «слава богу»?! Слушай, чего это он тут утренней гимнастикой занимается? Скажи ему – я так хочу!

– Ну, он говорит, мол, нельзя маяк включать, мол, он давно исключен из морских лоций, да и власти могут не согласиться продать именно эту территорию. Говорит, база здесь была, давно, во время войны…

– Понятно. Ты скажи ему так – денег у меня столько, что я в любую лоцию внесу все, что только захочу. Даже фонарный столб, что у моих ворот, хоть от него до ближайшего моря километров с тысячу будет. А по поводу этого жалкого лепета, мол, остров, база, все прочее, объясни – я хочу купить именно этот остров и я его куплю. А если он, вместо того, чтобы головой мотать, да глазами мигать мне посодействует, его вознаграждение удвоится. Ну как, теперь проблем меньше стало?

Азиат внимательно выслушал слова переводчика. Нацелил взгляд на толстяка. Медленно кивнул и тут-таки расплылся в улыбке. Часто закивал.