Первым делом мужчина принял душ. Раны уже затянулись, лишь на груди, в том месте, где треснул под натиском оружия щит, была еле заметная гематома. Но и она скоро должна исчезнуть.

Ничто Бена здесь не держало. Свои договоренности он выполнил. Нужные документы подписаны.

– Куда это ты, милый, собрался?

Бен натягивал куртку, когда его уединение было наглым образом прервано. В дверях стояла Карен – скорее всего услышала, как он входил, вот и заглянула.

– Решил смыться?

Неизвестно, что было на ее личике больше: презрения или возмущения. Тонкая линия выщипанных бровей изогнулась, силиконовые губы скривились. Зеленые глаза опасно горели.

Бен застегнул сумку, бросил ее к дверям и приблизился к даме. Взяв ее за ухоженную руку, подвел к кровати и посадил, словно галантный герой какой-то мелодрамы.

– Понимаешь, Карен. Ты же не думала, что мы всегда будем вместе? Ты – теург, я – вампир. Я старше тебя в… в общем, намного. Ты же не хочешь стать дарком, нарожать вампирчиков и лишиться силы?

Вопрос был, по сути, риторический, и если маги-женщины иногда все же становились дарками, испив кровь вампира, то лишаться силы ради рождения ребенка от носферату даже они не были готовы.

– Вот видишь, поэтому я должен ехать. Не люблю долгих расставаний, так что…

Бен не был специалистом по красивым речам, но все же надеялся, что его слова будут иметь хоть какой-то эффект. Карен же не принадлежала к числу легковерных дам – и намерение партнера смыться по-тихому, без каких-то объяснений, разгадала сразу.

– Нет, Бенджамин Лоуренс. Хочешь оставить меня с этими стервятниками одну? Фигушки. Ты изобрел лекарство – и тебе отдуваться за это на конференции. Коль начал, то доводи работу до конца.

Вампир хотел было напомнить женщине о том, что официально не он изобрел лекарство, а команда Карен, в которую он просто вошел в качестве исследователя, но решил, что все это – лишь пустая трата времени.

– Извини, милая. Ты потрясающая любовница, но мне пора.

Бен махнул рукой, подхватил сумку и выбежал в коридор, словно опасался, что придется говорить любовнице еще какую-то глупость. Но, видимо, сегодня не суждено было ему выполнить задуманное. Коридор был забит. Толпа народа текла по лестнице и перекрывала выход. Где-то в конце стоял охранник и старался все это как-то урегулировать. Но люди не уходили.

Бен попытался протиснуться сквозь толпу, но кто-то схватил его за руку.

– Мистер Лоуренс? Вы Бенджамин Лоуренс?

– Извините, – ученый вырвал руку, но освобожденную конечность уже перехватили другие.

– Меня зовут Томас Буэрон. Моя дочь… – мужчина задохнулся от избытка чувств. Плотный комок в горле мешал внятно произнести слова. На помощь пришла женщина – видимо, его жена.

– Вы спасли ее.

И эти слова стали сигналом. Десятки имен, благодарности на разных языках посыпались на ученого. Каждый норовил дотронуться до него. Они хватали его рубашку, гладили кожу, целовали свои пальцы, чтобы затем через прикосновения передать ему поцелуй. И в какой-то момент для вампира все стало неважно. Эти лица, смотрящие на него, как на бога. Эти руки, желающие то ли перенять часть удачи, то ли получить благословение… Так стоило ли ставить себе какие-то иные цели, надеясь, что однажды удастся еще что-то открыть, изобрести и спасти эн-ное количество людей? Возможно, он уже сделал то, что должен. Вирус уничтожил более трех тысяч людей, семьдесят восемь магов, четырнадцать вампиров. А ведь число пострадавших могло быть больше. Так почему бы на этом не поставить точку? Неплохой финал, надо сказать.

Бен с глупой улыбкой скрылся за дверью своего номера, бросил сумку в угол и прошел в комнату.