– Бен.

Лоуренс знал эти интонации, тянущие и напевные. И знал, что бывало после них. За двести с лишним лет сотрудничества с Хальдом он не раз видел подобное. Что ж, теперь настала пора самому испытать…

– Бееен. Не стоит мне отказывать.

Лозари обнял его одной рукой. Отец был выше сына на голову и во много раз старше.

И все-таки анисит сопротивлялся, выкидывая сенсусита из своей головы, сдерживая руной собственные руки, чтобы те не лезли в карман, где лежали ампулы со средством.

– Отец, я… – фраза замерла на языке Дэвиана, повернувшегося в сторону Лозари. Ему еще не приходилось видеть силу родителя. Но сейчас он стал свидетелем влияния сенсусита на сознание, которое борется. Его брат почти висел на руке Хальда. Плечи – поникли, руки безвольно болтались. Сжатые до тонкой полоски глаза, стиснутые до хруста зубы, капли пота, проступившие на лице, и тонкая струйка крови, льющаяся из носа, – ничего не укрылось от Дэвиана.

Сопротивление Бена было сломано – слишком большая разница в возрасте была у вампиров: он не смог противостоять ментальной атаке.

Он потерял контроль над руной и над телом. Все слилось, все утратило смысл, кроме боли, разрывающей голову, которая больше напоминала перезрелую тыкву, способную лопнуть от легкого прикосновения.

Кто он и что делает – было уже не важно. Он – никто. Просто переполненный сосуд, забывший, как дышать. Если бы Хальд отпустил – просто бы упал. Но его держали, и вампир не мог сопротивляться ни физически, ни ментально.

Хальд отогнул пиджак старшего сына и достал из внутреннего кармана упаковку, в которой осталось две капсулы. Он вынул одну, а остальное вернул назад. Хлопнул сына по плечу и снял контроль над ним.

Глубоким вдохом вернулся Бен в реальность. Перед глазами все плыло. Он успел схватиться за стенку, задерживая собственное падение. Дыхание нормализовалось, и лишь увлажненный лоб да полоска крови под носом напоминали о том, что здесь произошло.

– Вам уже пора, – в помещении стоял распорядитель – невольный свидетель конфликта между Лозари.

– Уже идем, – Хальд приблизился к Дэвиану. Лозари не нужны были слова, чтобы напутствовать сына на бой. Игла проткнула шею, янтарная жидкость препарата смешалась с кровью парня. Дэвиан повел плечами, чувствуя, как сила наполняет его, как руна отзывается на малейший мысленный приказ – и вот уже тело готово к трансформации, а он – к сражению.

Эжени к этому моменту уже сняли с арены и поместили в первые ряды зрителей, чтобы она видела, как молодой вампир борется за ее жизнь.

– Приведи себя в порядок и возвращайся, – бросил Хальд Бену перед тем, как покинуть комнату. Лозари поднимался наверх, чтобы из вип-ложи наблюдать за битвой сына.

Бен не торопился. Ему предстояло оттереть кровь от рубашки и решить, что же произошло. Два с половиной века – приличный срок. Ему приходилось спорить с отцом, но ни разу тот не использовал агрессивные способности руны на своем приемном сыне. С другой стороны, никогда между ними не стояла жизнь родного ребенка Хальда, которому предстояло стать будущим Главой клана и наследником целой империи.

15 сентября 2016 года

Материк Гиббетер. Горы Дарфана

Высокие каменные своды подземного зала тонули во мраке. Иногда тени выползали из своих укрытий, чтобы занять новое место. И тогда дрожащие островки света, созданные горящими внизу факелами, отступали, лизнув напоследок трещины колонн.

Каждая колонна была уникальна в этом переплетении следов времени. Когда внизу ярким всполохом сильнее разгоралось пламя, то свет, скользящий по серым стенам, выхватывал не просто мелкую сеть каменных морщин. Это были знаки. Пересечение линий, окружностей, многоугольников, фразы из забытых языков охватывали весь свод. Кривые границы расписанных площадей свисали вниз, будто надписи, отвоевавшие себе участок гранитного неба, пытались захватить и монолитный пол из отполированного камня.