С вином, к слову, перебоев не было. Выуживание из пустоты бутылок с выпивкой – одно из немногочисленных умений, которые Энки сохранил после той заварухи в Калидонском лесу. Поначалу я ворчал, что так немудрено и спиться. Но амальгама не давала мне пьянеть, а от похмелья и вовсе избавляла полностью – к этанолу и продуктам его распада Ама относилась как к любым другим токсинам и старалась побыстрее нейтрализовать их.

С тех пор, как нас вышвырнуло на тракт в окрестностях Долины Багровой пасти, прошло около двух суток. Если бы мы всё это время двигались на юг, то давно бы уже добрались до Крысиного замка – главной и чуть ли не единственной переправы через каньон Наксос. Но я специально не торопился. Да и от самой дороги мы решили держаться подальше, сделав по дороге к замку здоровенный крюк.

От первоначальной идеи – прибиться к одному из проходящих по тракту обозов или хотя бы разжиться у караванщиков едой, питьём или одеждой – пришлось отказаться. Охрана первого же каравана нас чуть не пристрелила. Погонщики второго лишь обругали издали, но отбили всякое желание приближаться.

Скорее всего, из-за потрёпанного внешнего вида нас принимали за номадов – местных оборванцев-кочевников, от которых оседлые арраны не привыкли ждать ничего хорошего. Да и в целом, кажется, бескорыстно помогать ближнему здесь не очень-то принято.

Мы плюнули на всё и ушли в пустоши. Ама всё настойчивее предупреждала меня, что организм мой находится на грани истощения из-за голода и ран. Я это и сам чувствовал – стимуляторы уже не помогали. Но деваться было некуда – мы углублялись всё дальше в пустоши в поисках воды и еды.

Питьевая вода здесь была редкостью, так что обходились вином Энки. А первую зверушку, годную в пищу, мне удалось выследить и добыть только к вечеру. Тот самый варан размером с собаку – этих тварей в окрестностях водилось довольно много. Куда меньше, чем крыс, конечно – те-то местами кишели так, что живо напоминали мне ту стаю, от которой мне пришлось убегать в объятом пожарами Ривине.

Крысы, теоретически, тоже были съедобны, но я ещё не настолько отчаялся. А вот первого варана, кое-как обжарив на костре, умял практически в одиночку. Желудок урчал так, будто на его месте образовался кухонный измельчитель, мгновенно перемалывающий еду.

Мясо, вино и обнадеживающие сообщения от Амы, что организм получил достаточно белков для восстановления, подействовали на меня усыпляюще. Я и сам не помнил, как вырубился, но проспал в тот раз, похоже, часов двенадцать. Не помешало ни опасное окружение, ни ночная прохлада, ни то, что матрасом мне служили голые камни.

Зато, проснувшись, почувствовал, будто заново родился. Дело было даже не в физическом восстановлении, а скорее в том, что мне удалось нащупать некий внутренний баланс.

Стоило мне понять и принять, что играть придётся вдолгую – все изменилось. Я перестал метаться, эмоции отошли на второй план. Я превратился в хищника, терпеливо выслеживающего свою добычу. Шахматиста, анализирующего ситуацию на доске и просчитывающего последствия на несколько ходов вперед. В голове начали выстраиваться поэтапные планы действий и списки задач, которые нужно было решить для продвижения к цели. Это меня радовало, потому что это – моя стихия.

То, что я на несколько дней выпал из поля зрения остальных игроков – даже к лучшему. Я до сих пор не уверен, что разобрался, кому можно доверять, кому нельзя, и что нужно каждому из участников этого многостороннего конфликта. Моё исчезновение, я думаю, всем спутало карты. Что ж, надо использовать эту ситуацию, чтобы усилиться.