Любого из этих доводов хватало, чтобы отнестись к предчувствиям без большого доверия. Вместе они выглядели неопровержимо.

А на другой чаше весов – тень презрения в словах Морса: «Радуйся, пока есть время».

Дафид выругался про себя, поморщился и направился к эстакаде, что вела наверх – к частным салонам, где принимали администраторы и политики.

Пятиуровневый Дом ученых вырастили из лесного коралла. К востоку от него был пустырь, к западу – площадь. От природы криволинейный, он не имел ни одного прямого угла. Невидимые опорные линии и линии натяжения – фундамент переходит в стену, в окно, в элементы декора – делали здание на вид движущимся, живым: что-то среднее между скелетом и лианой, структура, которая закручивается и тянется вверх.

Просторные коридоры, по которым гуляет ветерок, открытые внутренние дворы, частные комнаты для проведения небольших собраний и для проживания, просторные залы для презентаций, танцев и банкетов… Пахло кедром и аккеей. Лирные ласточки, гнездившиеся наверху, пели гостям свои песни.

Большую часть года Дом ученых служил Ирвианскому научному медри и всем научным учреждениям города. Не считая неловкости, которую он допустил – по неведению – в первый год, Дафид с удовольствием вспоминал каждое посещение Дома. Но праздник окончания года – другое дело. Сплошная череда лжи. Минное поле, засеянное золотыми самородками, дававшее надежды и грозившее поражениями.

Смысл праздника состоял, во-первых, в том, чтобы ведущие ученые и исследователи Анджиина могли пообщаться в непринужденной обстановке. На деле «непринужденность» оборачивалась сложными и малопонятными правилами поведения, различиями в статусе, которые были плохо прописаны, но учитывались абсолютно всеми. Одно из множества твердокаменных правил этикета гласило: притворяйся, будто никаких правил этикета не существует. Кто должен говорить, а кто – слушать, кому положено шутить, а кому – смеяться, с кем можно флиртовать, а кто всегда остается далеким и неприступным – все это не озвучивалось вслух, но собравшиеся отмечали любую оплошность.

Во-вторых, это было время, когда все отбрасывали политес и начинали открыто гоняться за грантами перед началом нового семестра. Поэтому каждый разговор, каждая реплика были пронизаны намеками и сведениями относительно того, какие исследования будут в приоритете, какие нити на следующий год будут вплетать в большой интеллектуальный ковер, а какие – обрезать, кто станет возглавлять научные группы, а кто – трудиться под началом блестящих умов.

И наконец, на праздник мог явиться любой член сообщества: теоретически даже зеленый подмастерье. На деле же Дафид оказался здесь самым молодым и к тому же единственным ассистентом-гостем. Другие люди его положения зарабатывали, разнося напитки и тапас более достойным.

Одни надели пиджаки со строгими воротничками и жилеты цветов своих медри и институтов. Другие явились в костюмах из некрашеного полотна, введенных в моду руководством. Дафид придерживался строгого стиля: длинный угольно-черный пиджак поверх вышитой рубахи и облегающие брюки. Нарядно, но не слишком.

В части здания, отведенной для высших, имелась почти невидимая охрана, но Дафид шел с ленивой уверенностью человека, привыкшего, что перед ним почтительно открывают двери. Было бы совсем несложно запросить у местной системы местоположение Доринды Алькор – но тетка могла увидеть запрос и понять, что он ее ищет. Если ее предупредили… что ж, лучше бы ей не знать.

Окружавшие его люди незаметно стали чуть старше: вместо простых ученых, клерков, репортеров и писателей – руководители, политики, высокопоставленные офицеры. Строгие пиджаки здесь были скроены чуть лучше, вышитые рубашки были чуть ярче. Оперение говорило о статусе. Он продвигался сквозь средоточие власти, как микроб, что пробирается к сахару: руки в карманах, вежливая, ничего не выражающая улыбка. Нервозность была бы сразу замечена, поэтому Дафид постарался отвлечься. Он шел медленно, любовался произведениями искусства в округлых нишах, которыми были усеяны стены из лесного коралла, брал с подноса бокал и оставлял его на следующем подносе, заранее зная, что́ найдет в следующей комнате.