Брэд вздохнул. Он знал ответ. Со времени смерти его Кэтри. Поначалу Гром как будто и не заметил, что мамы не стало, лишь спустя время вождь понял, что мальчишка становится не таким (каким – «не таким» – он и сам бы не смог объяснить, просто не таким), как был при ней. Что бы она сказала, если он решит убить ее первенца, которым она так гордилась и любила? Но если он не сделает этого, умрут другие люди: возможно, он сам, а возможно, даже Сола.

Рассветный луч окрасил волосы Грома в цвет крови. Брэд вздрогнул и какой-то холод пробежал по его коже. Он потряс лежащего за плечо. Тот открыл заплывшие глаза и мельком взглянул на вождя.

– Гром. Давай решим вопрос как мужчины, сейчас, между собой, – как можно тверже предложил Брэд, перебирая пальцами когти беркута.

Гром долго молчал.

– Что решать, – наконец нехотя вымолвил он, – ты – вождь. Можешь делать все. Если ты хочешь взять ее – то так и будет. Но для этого тебе придется убить меня. Если я останусь жить, Сола будет моей. Я это говорил, так ведь? Ничего другого я не скажу. Решай.

– Гром, я не хочу убивать тебя. Ты – отличный охотник, сын моей женщины – мой наследник. Если тебе не нравятся девушки, которых мы взяли, я согласен ради тебя одного устроить поход, чтобы ты мог выбрать среди других племен. Зачем тебе рисковать своим положением в племени, да и жизнью из-за девчонки? – внушительно, но с просящими нотками, за которые сам себе был противен, спросил Брэд.

Гром опять замолчал. Он ни разу не взглянул на вождя, и казалось, не собирается отвечать. И только когда краска ярости стала уже появляться на лице Брэда, спросил:

– Зачем ты рискнул своим положением в племени и жизнью из-за девчонки – моей матери? Чужой? Ведь я знаю об этом, Брэд. За тебя тогда просила твоя мать, так ведь? За меня просить некому. Но мне и не надо. Я сделаю, как сказал, – глухим голосом прибавил Гром, все так же смотря куда-то вдаль.

Брэда эти слова словно ударили под дых. Щеки его стали багровыми, но уже не от ярости.

– Ты хочешь сказать, – немного отдышавшись вымолвил он, – ты хочешь сказать, что ты ее…

– Я хочу сказать, что Сола будет моей, если я буду жив. Больше ничего. Хочешь ее – просто убей меня, – внезапно злобно выплюнул Гром.

– Я твою мать не бил, Гром, – с упреком, печально сказал вождь.

– Значит, не за что было, – парировал сын Кэтри.

Брэд вздохнул. Но умоляющие черные глаза, стоявшие перед его взглядом, все же просили за Грома, хотя тот об этом и не знал, заставляя вождя сделать еще одну попытку.

– Может, ты был прав, когда говорил обо мне. Предоставим снова решать ей? По нашим обычаям, как было до появления здесь пленника? Я верну ей ее обещание. А чужого мы просто отпустим, когда он будет в силах уйти в поход один.

– Нет, – отрезал Гром, – чужого я сам убью на ее глазах. А ты даже не будешь претендовать на нее. Вот мои условия. Тогда дело решится миром. Я буду подчиняться всем твоим приказам, всегда, пока ты сам не передашь власть мне. В любом другом случае она будет моей, но все пойдет намного хуже.

– Гром, зачем убивать пленника? В тебе самом течет кровь чужой! И насчет выбора – ты говорил, что это наш обычай и назвал меня трусом. Выходит, ты тоже трус?

– Пленник должен быть убит! Она оставалась с ним одна на берегу ручья, так ведь?. Что они там делали?! Она поцеловала его вчера ночью – как мне теперь целовать ее грязные губы?! – Гром задохнулся и замолчал. Грудь прерывисто поднималась, но из-за ревности он даже не чувствовал боли от сломанного ребра, – ну ничего, я хорошо помою их ее же кровью, перережу горло чужаку, и заставлю мерзавку съесть кусок его мяса, раз уж он ей так понравился!