Объект ее страха лежал практически рядом с нею и не мог заснуть. Также сын своей матери, он сильно отличался от своих флегматичных соплеменников ярко выраженной фантазией, умом, эмоциями и более абстрактным мышлением. Как и Брэд, он с самого детства привязался к сестре, а когда она стала, по представлениям племени, девушкой он и мысли не допускал, что она может достаться кому-то другому. Она должна быть его собственностью, как копье, как одежда, сшитая для него любящей его, худенькой по сравнению с другими женщинами, Лис.

Но не Лис ему нужна, а Сола. И чем ближе время выбора пар, тем больше он нервничал, тем больше ему хотелось выместить свои эмоции хоть на ком-нибудь. И прежде всего – на Соле. Он любил ее – и ненавидел, за эту свою зависимость от нее. Конечно, Гром не осознавал всех этих нюансов – просто его накрывали чувства, мысли метались в голове и он выплескивал их каким-то определенным образом. Например, сейчас, когда он представлял, что могло быть там, на берегу ручья, ему хотелось наброситься на лежащую рядом сестру и сделать ее своей прямо сейчас. Но он знал, что по обычаям за это его ждет смерть. Женщин, имеющих мужчин ниже по положению можно трогать. Выше по положению – можно огрести. Девушек и женщин вождя – категорически нельзя. Тогда его мысли переключались на пленника и он, бросая взгляд в его сторону, думал: а не встать ли и наподдать ему еще раз? Но, представляя, какой возникнет скандал, он морщился и отказывался от этой идеи. Перед рассветом он все же попытался заснуть, но в голове толпились разные мысли, как это бывает при бессоннице, и Гром снова повернулся в сторону пленника, представляя, как бьет его по наглой черной роже.

Ему показалось, что на прежнем месте того нет. Всматриваясь в темноту, он пытался разглядеть очертания лежащей фигуры, пока не зарябило в глазах. Гром сел и вновь присмотрелся. Он определенно не видел своей жертвы. Он встал и пошел туда. Спот, его жены и дети спокойно спали, но урода не было!

– Тревога! – Заорал Гром во всю силу своих легких. Караульный сразу подскочил к нему.

– Пленник сбежал! – Уточнил ревнивый брат Солы – его вопль был похож на львиный рёв, – в погоню!

Все племя моментально пробудилось и вскочило на ноги. Вождь за секунды сообразил, что произошло. Если бы пленник убежал – было бы лучше для всех. Но теперь у него не было выхода – если он просто не обратит внимания на побег – потеряет уважение соплеменников. Ругая в душе сына своей женщины, он собрал охотников. Краем глаза Брэд заметил Солу. Она проснулась и села, прижав руки к груди. «Это слишком далеко зашло. Надо с этим покончить. Я совершил ошибку, притащив его сюда – мне ее и исправлять. И будь, что будет» – решил для себя вождь.

– Когда он ушел? – Спросил Брэд Грома, но смотрел в это время на Мунка.

– Брэд, – растерянно ответил Мунк, – да я же не знал, что надо его охранять! Ты ничего не говорил. Я за ним не следил!

– Он ушел перед рассветом, Брэд, – сквозь сжатые губы ответил Гром, – недавно. Он не успел далеко отойти. Пойдем по следам. Мунк его не заметил – значит, он полз, так ведь? Когда найдем – убьем. Я убью. Никто не трогайте – я хочу сделать это сам.

– Гром, – спокойно ответил вождь, – ты будешь командовать охотниками, когда станешь вождем. Пока это делаю я, поэтому просто отвечай, когда тебя спрашивают.

Гром сжал губы и кулаки, но промолчал. В это время тьма уже рассеивалась, предвещая скорый рассвет.

Охотники пошли по следу. Они уже прекрасно видели при таком освещении, поэтому с уверенностью продвигались вперед. Примятая трава выдавала Тармира с головой.