Герцог откинулся на спинку стула и, казалось, забыл об ужине, наблюдая, как девушка с жадностью набросилась на отварной картофель. Она, в свою очередь, не могла понять, чем вызвала его недовольство: кажется, делала именно то, для чего ее и наняли. Он ведь хотел, чтобы она вела себя как неотесанная деревенщина, или нет?

– И наконец, – продолжала между тем его мать, – самое важное качество, которым должна обладать любая из герцогинь Халфорда, – это флегма.

– Флегма? – эхом откликнулась Полина, едва не подавившись картошкой. – То есть о голоде за столом говорить нельзя, а о флегме можно? – Полина подцепила вилкой ломоть ветчины. – Ну, если вам нужна флегма, так это пожалуйста. Меня научили плеваться мальчишки на ферме. Фокус в том, чтобы представить, что тебя душит кашель, а потом…

Герцогиня так и не донесла до рта ложку с супом из спаржи, сделавшись зеленее того самого супа.

– Я не эту флегму имела в виду, мисс Симмз. Я имела в виду хладнокровие. Спокойствие. Апломб, если хотите. Способность не терять головы, что бы ни произошло. Ни в коем случае нельзя недооценивать важность этого качества.

Ах, вот о чем она. Видно, она говорила про то, какими взглядами они с герцогом мерили друг друга в таверне «Бык и цветок». Словно два упрямца, не желавших ни в чем друг другу уступить. Или про то, как им хватило одного беглого взгляда, чтобы составить мнение о ее, Полины, жилище, – даже головой не пришлось вертеть.

Герцогиня отрезала мясо изящно и сноровисто, словно отпиливала, крохотными кусочками.

– Полагаю, это и будет для вас самым трудным – освоить искусство флегмы, – тщательно прожевав пищу, заключила герцогиня.

– Вы совершенно правы.

Когда кто-нибудь обижал Даниэлу или кого-то другого, кто был Полине дорог, она неизменно чувствовала одно и то же: в груди начинало саднить от гнева. Едва ли ей удастся сдержаться, да и не хотела она сдерживаться.

– Какой толк во всех этих титулах и богатстве, если даже собственные чувства вам не принадлежат? Вам вообще позволяется что-то чувствовать?

Ответ герцогини последовал незамедлительно:

– О, конечно, дозволяется, но нам не дозволяется идти на поводу у своих чувств. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

– Я понимаю. Было бы ужасно вульгарно, сидя за этим столом, открыто обсуждать наши чувства по отношению, скажем, к любви и браку.

– Разумеется, это было бы непозволительно пошло.

– А вот выкрасть собственного сына, а потом вынудить устроить весь этот фарс со служанкой и при этом делать вид, что ничего необычного не происходит, – это, по-вашему, не пошло?

Полина была уверена, что герцог подбодрит ее улыбкой, но не тут-то было: он буравил ее взглядом, словно хотел выжечь на ней дырку.

– Не могу сказать, что мне есть дело до какой-то там флегмы или как там ее. – Полина им назло говорила с набитым ртом. – Если честно, то мне не хотелось бы ее иметь.

– В последний раз повторяю, мисс Симмз: это не какое-то там блюдо, которое вы можете съесть или оставить нетронутым. Если вы хотите научиться быть герцогиней, то без хладнокровия вам никак не обойтись.

– Ну что же, тогда нам остается только ждать, пока моя кровь пожелает остыть до нужной температуры.

– Уверяю вас, я знаю массу способов ускорить процесс.

Полина покачала головой. Эта неделя обещает быть труднее, чем ей представлялось. Чувство юмора у герцогини имеется, но если она все же надеется скрутить подопечную в бараний рог, пусть знает, что не на ту напала.

Полина видела, что гордости Халфордам не занимать. Об их славной родословной она, кажется, узнала все, пока ехала в карете. Герцогиня Халфорд, конечно, была из очень знатного рода, а замуж вышла за представителя еще более знатного рода, что, по-видимому, приучило ее к мысли, будто все должны беспрекословно выполнять ее волю. Но и Полина умела за себя постоять – жизнь научила и не собиралась упускать шанс, который выпадает далеко не каждой деревенской девчонке: стать независимой и начать новую жизнь. Если уж она решила идти к цели, то сбить ее с пути не удастся никому, даже самой герцогине.