- Хорош орать, сука! - рычит один из нападающих и бьёт её по лицу.
Я вижу только её лицо, а их лица - нет.
Губы мамы покрываются кровью. Становятся ярко-алыми. Теперь она уже ничего не говорит, а только мычит.
Я утыкаюсь лицом в пол, зажмуриваюсь, и затыкаю руками уши, молясь неведомому богу о том, чтобы он защитил маму. Закончил всё это. Ведь она учила меня, что бог защищает всех нас. Что он добрый и любящий...
Пожалуйста... прошу...
Перед глазами вновь и вновь встаёт лицо матери с жуткими красными губами. На спине выступает холодный пот.
Красные... кровь... цвет боли...
В ушах начинает звенеть, я перестаю слышать посторонние звуки. Неосознанно раскачиваюсь из стороны в сторону, пытаясь унять озноб, что бьёт тело.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я решаюсь открыть глаза.
В комнате темно и тихо.
Высовываю голову из-под кровати.
Те люди в военных сапогах ушли. Осталась только мама, которая почему-то продолжает лежать на полу без движения.
- Мама... - шепчу я. Губы двигаются, но звук не выходит изо рта. Я будто онемел.
Подползаю к ней и аккуратно дотрагиваюсь до плеча.
Она никак не реагирует. Я боюсь взглянуть ей в лицо... Боюсь увидеть, что мамы больше нет.
Я обнимаю её. Она всё ещё тёплая и мягкая. В её немигающих глазах застыли слёзы. Одна из них скатывается по щеке, когда я вытираю её перепачканные кровью губы.
- Нет! - пронзительный вопль вырывается из моей груди. - Неееет!
И в этот момент я всегда просыпаюсь.
______________________________________________
Лира
Страх всё ещё сжимает горло несмотря на то, что Палач уже убрал свою руку.
Из окна льётся лунный свет. Он выхватывает из темноты его суровое, но такое притягательное лицо. Широкие тёмные брови и слегка раскосые глаза. Густую щетину, покрывающую скулы... Несмотря на почти животный страх перед этим человеком, на энергетическом уровне я чувствую в нём что-то дурманяще привлекательное.
Опускаю взгляд ниже. Я впервые вижу Палача обнажённым по пояс. Его тело мощное и жилистое. По рукам пробегает узор выпуклых вен. Гора мышц. Ходячая машина для убийств.
- Что тебе снилось? - вопрос срывается с губ быстрее, чем я успеваю поразмыслить - стоит ли мне вообще его задавать.
- Кошмар, - он произносит это резко, будто с вызовом.
Странно видеть в этом чудовище проявления чего-то человеческого. Ведь кошмары снятся обычным людям... Тем, у кого есть душа, страхи, совесть... Неужели, там, глубоко под маской холодности и жестокости тоже скрываются подобные чувства?
Я набираюсь храбрости и подхожу ближе. Нервно сглатываю ком в горле.
Каждый раз, когда я оказываюсь наедине с этим мужчиной, чувствую себя так, будто гуляя одна в лесу, повстречала дикого зверя. Непредсказуемого, опасного и ужасно голодного...
- Когда мне в детстве снились кошмары, - говорю я, глядя ему в глаза. - Мама всегда приходила ко мне в комнату и гладила меня по голове. Вот так, - я протягиваю руку и дотрагиваюсь до тёмной копны волос. Провожу по ней дрожащими пальцами. Потом ещё раз, теперь уже смелее. Зарываюсь в жёсткие слегка волнистые волосы.
Мужчина не шелохнётся.
Мне безумно хочется отдёрнуть руку. Как в зоопарке, пока родители отвернулись, несмышлёный ребёнок тянется в вольер к хищнику. Страх того, что сейчас меня укусят парализует тело.
Однако монстр, которого глажу я, не спешит нападать. Он лишь смотрит на меня своими загадочными тёмными глазами. Изучает.
- А что потом делала твоя мать? - вдруг спрашивает Палач.
- Она ложилась со мной и оставалась до тех пор, пока я не переставала бояться, - шепчу пересохшими губами я.
Сердце колотится в ушах. Я будто заворожённая разглядываю его, не в силах отвести взгляд.