– Когда ты в таком состоянии, у меня не возникает вопросов, почему тебя прозвали Дьяволом из Гвалчду. Неудивительно, что король доверил тебе этот стратегически важный замок.

– Гвалчду принадлежал нашей семье задолго до Валлийских войн короля Эдуарда и его военной кампании против Шотландии. Даже сотне королей не удастся передать управление этим замком кому-то еще.

– А Эдуарду ты про угрозы говорил? – спросил Рэйен. – Уверен, что его эти игры не порадуют.

Тиг отрицательно покачал головой:

– Ему со скоттами забот хватает, так что он едва отвечает на послания касательно наших позиций в Уэльсе. Не лучшее время беспокоить его личными проблемами.

– Возможно, он чересчур беспокоится о хворающей Элеоноре.

Тиг никогда не понимал одержимости Эдуарда своей женой. Время, что он проводит подле нее, можно было бы употребить на решение проблем в Шотландии и укрепить власть в Уэльсе.

Тиг вспомнил отношения родителей. Они тоже казались преданными друг другу, но на поверку все оказалось ложью. Отец бросил семью и жену в тягости ради другой женщины. От горя у его матери начались преждевременные роды.

– Привязанность короля к Элеоноре вытягивает из него силы, – заметил Тиг. – Она подарила ему столько сыновей, что хватило бы на дюжину монархий.

Рэйен похлопал брата по спине.

– Это любовь, Тиг, а не просто привязанность. Многие с тобой не согласятся и скажут, что именно любовь к жене помогает Эдуарду достойно выдерживать все испытания.

– Любовь, говоришь? И какой же в ней прок, в этой любви?

– Надеюсь, сегодня тебе лучше? – Ффайон без стука вошла в комнату Анвен.

Анвен не повернула голову от окна, у которого сидела. Во дворе стояли груженные провизией телеги, сновали служанки с охапками стираного белья, на круглой утоптанной площадке одни стражники отрабатывали приемы рукопашного боя, другие упражнялись с мечом.

– Твое положение не изменится просто потому, что ты станешь его игнорировать, – продолжала увещевать Ффайон.

– Едва ли заключенным полагаются какие-то привилегии.

– Едва ли тебя можно назвать заключенной, – возразила Ффайон, подходя к столику, чтобы изготовить очередную припарку.

– Я три дня как здорова. У меня достаточно сил, чтобы добраться до дома, однако у моей двери постоянно караулит часовой, который не позволяет мне ступить за порог.

Анвен развязала концы повязки. Ффайон сняла швы несколько дней назад, но продолжала накладывать припарки и бинтовать голову.

– Как тебе известно, стражники получили четкие указания о том, что ты останешься на неделю. Нужно ли напоминать, что, если бы не я и не гостеприимство лорда Гвалчду, ты давно была бы мертва?

Анвен покорно склонила голову, чтобы Ффайон было удобнее наносить снадобье.

– Если бы вы дали мне зеркало, которое, я уверена, где-нибудь здесь да имеется, я могла бы проделывать это самостоятельно.

– Разумеется, у нас есть зеркало, даже несколько, но мои посещения тебе куда нужнее. – Прижав повязку рукой, Ффайон снова забинтовала Анвен голову. – В стенах этой крепости таится много грехов, без Божьей помощи не укрыться от распутных мыслей, да очистит нас молитва Господня от скверны! Ты соблюдаешь обеты целомудрия, послушания и бедности?

– Я христианка, сестра, – ответила Анвен, – и молюсь так часто, как позволяет время.

– В Гвалчду творить молитвы полагается шесть раз в день. Теперь, когда тебе лучше, пришло время присоединиться к нам. – Ффайон наставительно подняла палец вверх. – Запомни: община…

– Молитва, созидание и послушание, – подхватила девушка. – Но я в Гвалчду не останусь, и не вам меня удерживать.

Открыв дверь, Ффайон переступила порог.