– Они играли в какую-то глупую игру, он не хотел, чтобы его поймали, – пожимает он плечами. – Наверное, он думал, что тут не так уж высоко. Он наклоняется ко мне. – Ошибся.

– Тогда, полагаю, хорошо, что я просто хотела подышать свежим воздухом, – говорю я, засовываю руки в карманы своих медицинских брюк и сжимаю кулаки, готовая защищаться. Он подходит ко мне ближе.

– Лгунишка из тебя плохая, Валентина Алексеевна Крайнова, – говорит насмешливо.

– У меня было мало практики! – я гордо задираю голову.

– Зато острый язычок и сарказм отточила на отлично! – он меняет тон. – Роман  проснулся. Мы дали ему что-то из болеутоляющего, но я хочу, чтобы ты его осмотрела и сменила повязки.

– Я осмотрю его, сменю повязку и даже выпишу рекомендации. Но потом ты меня отпустишь! – мой голос звучит требовательно.

Я сжимаю руки, впиваюсь ногтями в ладони. Небольшая боль помогает мне сосредоточиться, не дает развалиться на части. Потому что, когда губы Роберта плотно сжимаются, а глаза темнеют, в моей груди начинает подниматься паника.

Он не тот человек, который выполняет приказы. Этот человек их отдает и ожидает, что им будут следовать. Он подходит ко мне, не сводит с меня пристального взгляда. Когда он достаточно близко, хватает мое лицо руками, вжимая мои щеки внутрь. Я впиваюсь ногтями глубже.

– Давай проясним одну вещь. Я отдаю тебе приказы, а не наоборот. Делай, что тебе говорят. Ты не уйдешь отсюда, Валентина,  пока я не закончу с тобой. – Он приближается ко мне,  его нос слегка касается кончика моего.  – И я не закончил с тобой. Даже не начинал.

Я подавляю стон, когда его пальцы сжимают мои щеки.

– Я понятно выразился? – спрашивает он, понизив голос.

Я ненавижу это. Я невиновна. Я не сделала ничего плохого, но я в плену у этого человека, который может легко сломать мне шею в случае неподчинения.

– Да, – шепелявлю как могу, сквозь сплющенные щеки. Он опускает голову, поворачивается так, чтобы его ухо оказалось около моих губ.

– Что ты сказала?– спрашивает он, ослабив давление на моё лицо. –  По-моему, ты пыталась  сказать: «Да, господин Берг»!

Я сжимаю губы. Я этого не произнесу.  Не дождётся!

Свободной рукой он хватает меня за переднюю часть моих  штанов, дергает их вверх, пока промежность не начинает болезненно тереться о мою киску. Он тянет ещё сильнее. Мне приходится приподняться на цыпочки, чтобы уменьшить боль.

– Я жду, – говорит он, натягивая мои штаны. Они порвутся, если он продолжит в том же духе. Материал касается моего клитора, стон вырывается из губ.

– Да, господин Берг. – Я произношу слова сквозь стиснутые зубы, но говорю их. Он отпускает мои штаны, я снова опускаюсь на всю стопу.

– Отлично. – Он отпускает мои щеки.  – Не так уж и плохо, правда? Быть хорошей девочкой для меня?

Ему нужно перестать использовать эту фразу. «Хорошая девочка» подразумевает, что я хочу быть рядом с ним, хочу радовать его, доставлять удовольствие. Все, чего я хочу в этот момент, это убраться из его дома. Подальше от него и всей опасности, исходящей от его ауры. Я хочу вернуться домой, а затем заснуть мёртвым сном в своей собственной кровати. Одна.

–Я не твоя девушка, – поправляю я его, увеличивая расстояние между нами. Он усмехается.

– Давай пока не будем беспокоиться о статусах, – указывает на дверь. – Сюда.

Я выхожу в коридор. Он легко проходит мимо меня, я снова иду за ним. Он ведет меня в комнату, расположенную недалеко от лестницы. Я бросаю быстрый взгляд, прикидываю расстояние. Входная дверь находится внизу этой лестницы. Я видела её, когда он тащил меня сюда. Если я смогу уйти от него и сбежать по этой лестнице, у меня может быть шанс. Из того, что я видела в окно, на улицу ведет длинная подъездная дорожка. Никаких охранников у ворот. Если я не смогу открыть ворота,  вероятно, смогу перелезть через забор.