Пересилить себя и встать на путь воина или зарыться под землю в ожидании полного конца – выбор за каждым. Выбор есть всегда.

Роза вытерла стекающие по щекам слезы, пришла в себя, посмотрела на Шона и спросила:

– Зачем ты пришел за мной?

– Я слышал твой голос по рации, знал, что ты где-то здесь. Клятва Гиппократа, да и мои личные, так сказать, принципы обязывают меня помогать людям. Я не мог бросить живого человека здесь, оставив на съедение вот этим, – Родригес покачал головой и прищурил глаза, – мерзким созданиям.

Дождь снова застучал по крыше здания мелкими каплями, стекая на асфальт, рисуя лужи и ручьи на дорогах.

– Я собираюсь идти к группе выживших на холме, это недалеко. Ты пойдешь со мной?

– У меня нет выбора. Либо идти, либо остаться здесь и рано или поздно оказаться растерзанной мутантами в клочья.

Тропа к стенам поселения на холме вся усыпана желтыми опавшими листьями. Шаги тяжелой обуви закапывали одежду деревьев в сырую, набухшую водой проливных дождей землю.

Деревянные массивные стены напоминали укрепления древних времен. Бревна с острыми концами возвышались на несколько метров, ограничивая и скрепляя горизонтальные стволы срубленных деревьев. На каждом углу стояли на четырех длинных ножках наблюдательные пункты, в каждом из которых находился вооруженный луком человек. Остальных домов за стенами не было видно, только крыша каменного здания виднелась за укреплениями.

Дождь усиливался, шумел, словно штормовые волны на берегу моря. В шаге от Шона в землю воткнулась стрела. Родригес от неожиданности попятился назад, чуть не упав в грязь. С одной из наблюдательных вышек на него смотрел один из выживших и что-то кричал, но из-за шума дождя и ветра его не было слышно. Шон перебрал всевозможные жесты, дабы показать охраннику, что его не слышно. Спустя несколько десятков секунд тот все же понял, что хотел сказать Родригес, и крикнув кому-то снизу, дал указания впустить незваных гостей в пределы лагеря.

Створка ворот слегка приоткрылась и оттуда вышел высокий плечистый мужчина. Его борода закрывала половину лица и спускалась почти до груди. Он накинул на себя изодранный дождевик и медленно, что-то держа за спиной, пошел в сторону Шона и Розы. Его глаза то расширялись до круглой формы, то сужались до толщины иголки. Он остановился в паре метров от незнакомых ему людей и крикнул:

– Ну и кого на этот раз к нам занесло?

– Меня зовут Шон, а это Роза. Мы пришли из города, там на нас напали мутанты.

Конечно, Родригес рассказал не совсем правдивую историю, но в подробном повествовании их биографий не было никакой нужды.

– А ты, – мужчина кивнул в сторону Розы, – Что на тебе за эмблемы и бейджик?

Роза только открыла рот, чтобы что-то ответить, но Шон тут же схватил ее за руку, намекнув, что не стоит в данный момент выкладывать незнакомцам всю их историю. Родригес заговорил вместо нее:

– Она работала в частной клинике, много воспоминаний с этой одеждой, когда мы бежали из города, первым делом она взяла именно этот костюм. Сами понимаете, никто не хочет отпускать от себя мысли о прошлом.

Мужчина еще раз смерил их взглядом, затем повернул голову налево, показав ладонь охраннику, и продолжил:

– Ладно, так уж и быть, – звучала уже совершенно другая интонация, – Заходите.

Роза и Шон побрели за незнакомцем, кружа головой в разные стороны, бросая взор то на одну стену, то на другую.

Зайдя на территорию поселения, их глазам открылась удивительная для этого ужасного времени картина. Несколько людей в спешке ходили в разные стороны, по своим делам. Любопытные дети выглядывали из углов здания, осматривая с ног до головы новых и незнакомых им людей, другие – бегали под дождем, пытаясь поймать капли языком, получали замечания от стоявших под крыльцами зданий родителей. Рабочие таскали всякие ящики, бочки, орудия труда. Что-то обсуждали два похожих как капли воды парня. Первый держал в руках старое двуствольное ружье, накинул на себя нечто вроде самодельного камуфляжа, собранного из травы, листьев, кусков грязи и разных тканей, а второй повесил за спину лук, прямо как тот охранник, что пустил стрелу под ноги Шону.