и упрямо старался не делать того, что приказано.
Это в нашей стране очень редко могло привести —
не скажу, что к успехам, а даже к простому спокойствию.
Я, пожалуй, спокоен. Хотя мог бы стать по пути
лицемером, ханжой, подхалимом, скупцом и пропойцею.
Мне достались другие пороки. О них умолчу…
Телефонный звонок. Это, видимо, кто-то из прошлого.
Нет… Еще не финал. Где ключи от машины – лечу!
От весны, от судьбы, от себя, от достоинства пошлого…
«Тебе куда: в Элизиум? В Валгаллу…»
Тебе куда: в Элизиум? В Валгаллу?
По мне, так Вырий ближе и родней.
Да, греку жутко в нем, тоскливо галлу.
Но что – кликуха? Разве дело в ней?
Да, слово «Вырий» как-то страшновато
звучит. Но в звуке правда – да не вся.
К тому ж там Пушкин с Мусоргским – ребята,
с которыми соскучиться нельзя.
Там нет домов, а там одни беседки
висят меж кущ над влагой голубой,
и ветки, волны, ветки, волны, ветки
тихонечко шумят наперебой.
Народ разнообразнейшего спектра
в беседках тех пиры пирует… Но
в твоих глазах вопрос: а как же пекло?
Что с пеклом? Где же пекло? Где оно?
А пекла нет. Не побожусь, но, вроде,
в славянской мифологии есть рай,
а пекла, в смысле ада, нет в природе.
Терпим и снисходителен наш край.
Игорь Болычев
Разговоры с собой
Игорь Иванович Болычев (1961, Новосибирск). Поэт, переводчик, преподаватель Литературного института им. А. М. Горького. Автор стихотворных книг: «Разговоры с собою» (Москва, 1990), «Вавилонская башня» (Мюнстер, 1991), «Разговоры с собой» (Москва, 2019). Переводил с английского и немецкого стихи: Р. Бернса, Р. Киплинга, У. Б. Йейтса, Э. Паунда, Л. Уланда, А. фон Дросте-Хюльсхоф, Г. Бенна, Г. Гейма, Г. Тракля и др.; прозу: А. Конан Дойла, Агаты Кристи, Дэна Брауна и др. Руководитель литературной студии «Кипарисовый ларец» (с 2008 г.).
«Зачем так много слов на свете…»
Зачем так много слов на свете.
Зачем так мало в них тепла.
На берегу играют дети.
Играя, строят города.
Шероховатой жизни струйку
Сжимает детская рука,
Витиеватую постройку
Она возводит из песка.
На небе солнце. В поле лошадь.
Над речкой – паутины нить.
Пришла пора смотреть и слушать
И ничего не говорить.
2006 г.
«Человеческой жизни не хватит…»
Человеческой жизни не хватит,
Притяженья не хватит звезде,
Чтобы мальчик в пальтишке на вате
Научился ходить по воде.
Он умрет от тоски и презренья,
Он иссохнет, считая часы,
Ожидая любви и прозренья,
Как трава полевая – росы.
И слова, что хранили народы,
И слова, что хранили века,
Как подводные атомоходы,
Тихо лягут на дно языка.
Человеческой жизни не станет
Притяженье изменит звезде,
До поры, когда мальчик восстанет
И пойдет по бурлящей воде.
Из-под ног, словно серые горы,
Субмарины всплывут из глубин.
С залпом ядерным новой «Авроры»
В мир придет человеческий сын.
И когда во вселенскую слякоть
Ухнет всё с ненадежных орбит —
Что он сможет? Проклясть да оплакать.
Да и то, если Бог пособит.
Бомж
О. П.
и серой тужурки сукно
Г. Иванов
По стогнам погибших империй
Без паспорта и без гроша
Блуждает в плену суеверий
Погибшая наша душа —
В пальто, по-покойницки длинном,
С убогой шарманкой своей,
Чужая священным руинам
И сонмам великих теней…
О, как ты стремилась оттуда,
Из наших убогих времен,
От нашего бедного люда
На звуки великих имен.
Стремилась – летела и пела,
На счастье сжимая кулак…
Но в этом-то все и дело,
Что все оказалось не так.
Не то чтобы шире иль уже —
Не будь, дорогая, ханжой…
Здесь все оказалось не хуже,
Здесь ты оказалась чужой.
Не смоешь родимые пятна
Холодной парнасской водой.
Пора собираться обратно,
Пора собираться домой.
А то, что мы здесь полюбили,
Там память для нас сохранит:
Имперские острые шпили
И серой брусчатки гранит.