Я, друзья, счастливый Былатыан, сын Таатты.
В гибком тальнике береговые скаты,
таволги серебряные в поле, –
звонче песен их не знал дотоле.

И в знойные летние дни, и в зимнюю стужу далеко ли, близко ли, в своей насыщенной событиями жизни он всегда будет находить вдохновение в своей малой родине. Земля, где он родился и вырос, дарует ему силы, станет источником душевного подъема. Пройдет время, и он напишет сокровенные строки, вспоминая и стремясь воспеть эти земли. В своем самом известном произведении – олонхо «Ньургун Боотур Стремительный» – он, скорее всего, опишет окрестности аласа Дэлбэрийбит, превращая их своей неудержимой творческой фантазией в сказочные места, наполняя космической силой мироздания. Не побывав хотя бы однажды в его родовом аласе, не понять эту вечную тягу к родным местам, силу любви к этой земле, питавшей его талант.

Осьмикрайняя, на восьми ободах,
На шести незыблемых обручах,
Убранная в роскошный наряд,
Обильная щедростью золотой,
Гладкоширокая, в ярком цвету,
С восходяще-пляшущим солнцем своим,
Взлетающим над землей;
С деревами, роняющими листву,
Падающими, умирая;
С шумом убегающих вод,
Убывающих, высыхая;
Расточающимся изобильем полна,
Возрождающимся изобильем полна,
Бурями обуянная –
Зародилась она,
Появилась она –
В незапамятные времена –
Изначальная Мать-Земля…[30]

И по отцовской, и по материнской линии у него среди предков были люди духовные, верные природному стремлению творить и созидать.

Самый знаменитый из рода матери тот, кто заложил начало начал, кто первым построил в благодатных землях поймы реки Таатты родовые гнезда Сивцевых, Кулаковских и других, знаменитый шаман небывалого пророческого духа, якутский жрец. Звали его Кэрэкэн, точнее Кээрэкээн с долгими гласными в своем имени по законам родной речи. Кэрэкэн-князь, великий легендарный шаман Дьохсогон, был в силе еще во времена Тыгына, «якутского царя», как его нарек академик Алексей Окладников[31]. А после того, как они с Тыгыном решили расстаться, он ушел на восток, на правый, восточный берег Лены, со своими людьми в поисках той земли, которая приютит его род. Облюбовав берега реки Таатты, они обосновались здесь и продолжили свой род.

Как пишет Ойунский в своем еще неопубликованном труде «Из царства колониального рабства в царство свободы», «до начала 1800 годов в роду рождались такой же силы шаманы Омуочча Моттогуян и Албакыын». Заметим, что Омуочча Моттогуян был старшим братом Кулун сонноох Куладьыака, в православии получившего фамилию Кулаковский, от которого пошла фамилия Ексекюлях Елексея – Кулаковские. В их роду были великие олонхосуты и песенники. Платон часто гостил у родственников по матери в Жулейском наслеге, откуда вышли многие известные олонхосуты, и с молоком матери впитал народные песни и сказания, олонхо и легенды-сказки.

* * *

И вот 11 ноября 1893 года[32], когда в силу входит суровая якутская зима, в семье Слепцовых в родовом аласе Дэлбэрийбит (в переводе на русский «дэлбэрий» – трескаться, лопаться, взрываться) родился крепенький ребеночек – мальчик.

Почему так был назван этот алас, сегодня никто объяснить не может. По одной версии, услышанной мною от местных жителей, название аласу дало озеро, расположенное невдалеке от него, – там лед весной лопался с громким треском, будто взрывался.

Мой цветущий алас, трав зеленая гладь,
мое отчее поле, где родился и рос…
Даль холмиста, насколько смог взглядом объять,
солнце видеть впервые мне здесь довелось.
Помню этот сияющий чудный простор,
журавлиные клики, журавлиную стать…
Выйду ль с матерью в поле на зеленый бугор,
мать меня, малыша, начинает ласкать