– Вы с ними не виделись целую вечность. Много лет.

– Предприятия, которые они открыли, процветают, и… Для меня найдется работа. Пишут, что в Канаде жизнь легче. Ни нормирования, ни дефицита…

– Легче? А как же холодные зимы? Там же снега выпадает в человеческий рост! А ты терпеть не можешь холода.

– Они пишут, что все не так уж плохо. Нужно только привыкнуть.

– Как ты туда доберешься? Путешествие не из дешевых…

– Мне пришлют билет.

– Вот как. Значит, ты всерьез об этом раздумываешь.

Милли подняла глаза, и Энн увидела стоящие в них слезы.

– Я не уверена… Придется оставить этот дом, свою жизнь с Фрэнком… А как же ты? Ты моя ближайшая подруга на всем белом свете. Что будет, если я уеду? Как ты будешь содержать дом?

Энн не сомневалась ни минуты.

– Нельзя принимать такое важное решение, думая о том, что лучше для меня. Со мной все будет в порядке. Правда! Дом хороший, и я уверена, что быстро найду жильца.

– А если об этом узнают? Вдруг кто-нибудь обратит внимание, что в доме, рассчитанном на большую семью, живут лишь две женщины?

– Милли! – Энн крепко сжала руки подруги. – Пока я вовремя плачу ренту, никому до нас и дела нет. В худшем случае мне пришлют уведомление, и я подыщу новое жилье.

– Тогда тебе придется оставить свой садик, а ты его так любишь.

– Люблю. Но растения не прикованы к дому цепями. Часть из них я смогу забрать с собой.

Милли покачала головой.

– Все это неправильно, нехорошо.

– Ты ведешь себя неразумно. Позволь спросить, ты бы уехала, если бы не я?

– Не знаю. Думаю, что да…

– В таком случае, тебе следует принять приглашение. Конечно, я буду скучать по тебе, но для того и существуют письма. Может статься, у меня получится накопить денег и приехать в гости. Я всегда хотела увидеть Ниагарский водопад и… ну, другие удивительные места.

– Мне страшно, – прошептала Милли.

– Знаю. Однако это шанс начать все сызнова. Я не сомневаюсь, что тебе стоит решиться.

Они посидели несколько минут, молча глядя друг на друга, и наконец Милли кивнула.

– Что ж, когда планируется переезд?

– Дэн и Дес пишут, что лучше дождаться лета. Так мне будет проще освоиться. Нам хватит этого времени?

– Вполне. А что насчет ужина?

– Я так и не начала готовить. Прости. Я открыла письмо, а потом…

– Не волнуйся. Сиди тут и пей свой чай, если он еще не совсем остыл, а я займусь ужином. Почему бы не включить радио? Давай послушаем новости.

За ужином и после него, сидя у огня и слушая радио, Энн старалась выглядеть бодрой и решительной. Что еще ей оставалось? Если она расклеится, Милли передумает и упустит шанс на новую жизнь. Поэтому Энн изо всех сил поддерживала непринужденную беседу, утомив и себя, и Милли рассказами о свадебных планах Дорис и не подавая виду, что каждую секунду готова расплакаться.

Когда Милли уедет, Энн останется одна, и тогда никто не увидит ее грусть, боль и одиночество. Она останется одна и будет рассчитывать лишь на свою силу воли. Хотя запас этой силы почти иссяк за десятилетие горя, тревог, голода и войны.

Она справится. Найдет квартирантку, продолжит вовремя платить за дом. Да, как-нибудь справится, а потом скоро весна, скоро оживет ее садик, станет зеленым и ярким. И она выживет.

Она готова.

Костюм смотрелся великолепно: идеально сидящий пиджак и пышная юбка ниже колена напоминали туалеты от месье Диора, наделавшие шуму в мире моды. Однако ее наряд был более сдержанным и скромным, поскольку здесь, в Англии, к стилю нью-лук относились настороженно из-за всех этих ограничений и купонов. Ей вовсе не хотелось вызывать у англичан чувство обделенности, напоминая о вещах, которые им недоступны.