Впрочем, особого страха он не испытывал – вины никакой за собой не знал и денег, на которые могли польститься грабители, тоже не имел. Хотя на обычных разбойников, которых хватало в Кафе, люди эти не походили. По облику – не татары, говорят на его языке. Ну, поглядим…

Шагов через двадцать в сплошной стене дувалов образовалась щель, и вся компания свернула туда. Нечто, похожее на старый сарай, находилось в захламленном дворе.

– Ну, сидай, орелик ты наш! – смуглый мужик, которого Иван сразу окрестил про себя «Чёрным» указал на старую лавку.

Один из незнакомцев остался у входа во двор, где, прислоняясь к стене, наблюдал за улочкой. «Чёрный» и другой мужик – постарше, со шрамом через всё лицо и длинными серыми усами, сели напротив юноши. Щербатого Василя нигде не было видно и это несколько встревожило его. Нервно придерживая сумку с судейскими бумагами, Иван хмуро смотрел на своих похитителей.

– Не хорошо получается, хлопче! Василь попросил тебя по-людски прийти на базар. Мы ждали тебя! А ты… – наклоняясь вперёд, «Чёрный» тяжело глянул юноше в глаза.

– Во-первых, ничего я дядьке Василю не обещал. Во-вторых, у меня дел было полно! И вообще, кто вы есть такие? – Иван вскинул голову, стараясь придать спокойное выражение своему лицу.

– Ну, ты гляди, Резун, как братьям-казакам! – «Чёрный» повернулся к мужику со шрамом. – Ну и наглец! Особое приглашение ему надо! Не зря Щербатый говаривал, что занадто гоноровый сей молокосос…

– Ладно, не кипятись, Смага! Хлопец прав – он же не ведает, кто мы есть. – Человек со шрамом выпрямился и пристально посмотрел на Ивана. – Мы есть пластуны-лазутчики славного войска Низового Запорожского, Свирепого! Готовим тут налег Братчиков наших на сие гнездо басурманское, поганое! И ты должен нам помочь в этом, Иван!

Тишина повисла над маленьким грязным двориком. Казаки молча, не мигая, глядели на юношу. Тот, ощущая, как тяжёлый ком сдавил вдруг горло. Во все глаза смотрел на запорожских лазутчиков.

– Ты ведь рода казацкого, хлопче? – несколько мягче спросил Резун.

– Батько мой казаком был… пал давно от рук поганых…

– То-то и оно, парень! Сам разумеешь, как страдает от басурман народ наш. Сколько жён, матерей, детишек в полон уводят людоловы крымские! Сколь сие может продолжаться?! Казаки хотят отплатить татарам и туркам! Кровь за кровь! Смерть за смерть! – последние слова старый сечевик чуть не прокричал, стоявший на страже казак оглянулся и предостерегающе взмахнул рукой.

– Ты можешь сгодиться делу казацкому. Ваня! – суровое лицо Резуна почти вплотную приблизилось к лицу юноши.

Замерев, Иван как зачарованный глядел на старого казака.

– Стражники в крепости и сам Юсуф-паша тебя хорошо знают?

Иван кивнул.

– Тогда надо разузнать, сколько у турок пушек в фортеции. Сколько воинов в ней находится, в какое время стражники сменяют друг друга в карауле. Понятно? И ещё. Вроде бы, с восточной стороны можно украдкой подобраться к главному бастиону, где стоят самые большие гарматы. Ну, ночью, когда дождь, море бурное… так ли это? Во всяком разе побывай на главном бастионе – сие важнее всего! Какие пушки там? Сколько стражников при них находится? Только ты маеш вольный доступ в сие гнездо османское! Ясно, хлопче? – понизив голос, Резун доверительно положил ладонь на плечо парня.

Иван вновь кивнул и сглотнул накопившуюся во рту слюну. Потом, стараясь придать своему голосу надлежащую твёрдость, сказал:

– Всё понял, дядько! Сделаю, что смогу!

– Да не дядько! Казак ты или кто? Называй меня Данила, либо Резун – по-казацки. А это, братчик, мой Миколка. Мы зовём его Смага, ибо чёрен весьма, как задница у черта!