я же говорил что я противник отношений по домострою :)

07.02.2019 22:34:48, smile2020

но если ты так желаешь это сделать, то я не буду против))

07.02.2019 22:35:39, CamAs

умирраю от желания =) хехе

07.02.2019 22:35:55, smile2020

ну а теперь я хочу узнать о тебе.)

07.02.2019 22:36:39, CamAs

чего?

07.02.2019 22:36:50, smile2020

все)

07.02.2019 22:37:23, smile2020

но начнем.. с того чем тебе нравится заниматься в свободное время)

Победа над вялостью офисных будней традиционно обмывалась в баре. Иногда совершались попытки внести свежую струю в сложившиеся традиции, предлагалось новое заведение или место, но обязательно находился кто-то, кто отравился, подрался, напился или еще как-то отличился в рамках общей гулянки, и всё возвращалось на круги своя, то есть к Зое.

Зое было сильно за шестьдесят. Она выбивалась из ритма повседневности, как белый айсберг из темных вод Северного океана. Как пёрнувший в церкви, она царапала взор общественности настолько, что большинство людей ее не замечало, а оставшаяся часть – боготворила.

Добрая телом, она предпочитала обтягивающее и поклонялась коротким юбкам. По ее нарядам можно было бы судить о ее настроении, но они были столь вызывающе яркими, что обыденное сознание пасовало, не желая ставить диагноз вечного оптимизма. Тело ее сплошь было покрыто татуировками, сплетенными в летопись ее жизненных перипетий, похождений и происшествий. На левой руке, вверх от запястья столбиком к плечу взбирался длинный список мужчин ее жизни, причем толщина линии, перечеркивавшей предыдущего самца, несла в себе вес нанесенных душевных увечий, ибо физически бывшая звезда подпольного бокса могла дать фору большинству представителей мужского населения.

Сегодня список венчал 25-летний Слава, уверенный в себе менеджер алкогольной компании, поставлявшей виски для бара Зои. В «Грустной рюмке» можно было достать, что угодно, но Зоя предпочитала старый добрый алкоголь, и завсегдатаи уважали ее пристрастия, оставляя белый порошок и таблетки с яркими принтами для ночных клубов. Сюда приходили залить вином тоску осеннего вечера, поболтать за кружкой пива с друзьями, уничтожить сознание водкой при особо болезненном расставании. Для каждого Зоя находила напиток, слово или действие, идеально подходящее для приведения в тонус. А если в баре не находилось страдальцев, то она, на секунду зацепившись взглядом за видимые лишь ею отметины и шрамы, разражалась очередной историей, бросавшей слушателей то в смех, то в слезы попеременно.

Лора привычно проскользнула в дальний угол стойки. Она знала, что Зоя нутром чует, когда нужно оставить тебя в покое, но ошиблась.

– Девочка моя, насколько всё плохо? Пару кружек пива или что-то покрепче? На тебе лица нет, – Зоя заполняла собой пространство, но делала это так естественно, что даже ее вторжение казалось правильным.

Лора вскинула руку, словно в попытке нарисовать какую-то фигуру, но рука вяло упала на потертое дерево стойки, как дохлая рыба. В неоновом свете кожа приобретала неестественное сияние и казалась чужой. Слова застревали в глотке, блокируя воздух.

– Ладно, поняла. Не трогаю, – к Зое вернулась ее прозорливость. И налив кружку пива твердой рукой, она припечатала разговор жирной точкой. – Пойду, посмотрю, кто там сегодня куролесит.

Лора еле заметно кивнула.

Несмотря на низкий потолок, помещение бара не казалось угрюмым или тесным. Столики всех мастей и размеров дружно ютились, своим яростным разнобоем составляя удивительно гармоничную картину. Зоя шутила, что это души от ее бывших. Стулья тоже казались дружной интернациональной семьей. Теплый ряд ламп над стойкой бликами заигрывал с рядами стаканов самых причудливых форм, стройные и пузатые, зеленые, красные или прозрачные, о каждом любимце из своей коллекции Зоя могла рассказать целую историю, а постоянные посетители чли своим долгом привозить из отпуска новых постояльцев, которые занимали достойное место на полках.