– Так ты специально вытащил меня на лыжах покататься? Ты знал, что они полезут в дом? И дал им это сделать? И даже Цезаря взял с собой, чтобы он не помешал этим гадам?

Коварство Ахромеева не знало пределов!

– И да, и нет, – увильнул Ахромеев. – Мне на самом деле хотелось покататься с тобой. И почему бы не совместить приятное с полезным?

– А что, извини, из этого приятное, а что – полезное?

Горло у Лики запершило. Снежный стеклярус, голые деревья и небо – все слилось в одно пятно у нее в глазах.

Она резко отвернулась, чтобы Родион не заметил, как ее расстроило его признание. Но он заметил.

Сильные руки сгребли Лику, развернули, и она уткнулась носом ему в грудь.

– Я просто подтолкнул их к действию. – Он наклонился к ней, как к ребенку и заглянул в глаза. – Иначе неизвестно, сколько времени они бы ждали удобного случая. Это растянулось бы на неделю или больше. Потом пошли бы на радикальные меры… А у меня больничный заканчивается… Ну, Ликуха, я же молодец! Если б мы с Алексом не установили камеры, мы бы потеряли контроль над ситуацией, а это не профессионально. Ты бы вернулась откуда-то, а у тебя в доме все перевернуто вверх дном. Тебе бы это понравилось?

Не поднимая глаз, Лика молча помотала головой.

Ахромеев вдруг коснулся ее губ совершенно невинным поцелуем, и Лика расстроилась еще больше. Она оттолкнула коварного бывшего мужа и, чувствуя на себе его настойчивый взгляд, бросилась собирать незатейливую посуду – одноразовые стаканчики и контейнеры, – в пакет. Затолкала пакет в рюкзак, застегнула молнию и встала на лыжи.

И не увидела, как за ее спиной Ахромеев вдруг наклонился, набрал в пригоршню снега и растер физиономию.

… Дорога к дому показалась Лике длиннее, чем от дома. Ее подгонял страх за беззащитное жилище, отчий дом, оскверненный какими-то мерзавцами.

Подъехав к дороге, Лика скинула лыжи и забросила их на плечо.

– Ликуха, стой! – позвал Ахромеев.

Он еле успевал за воинственно настроенной женой.

– Ну что? – досадливо спросила Лика, останавливаясь.

– Ну ты даешь! Прямо гиперзвуковая ракета.

Лика не могла ждать, пока Ахромеев отстегнет лыжи, и снова двинулась к дому.

– Ликуня, добрый день, – проскрипел совсем рядом треснутый стариковский голос.

Мысленно простонав, Лика затормозила и поискала глазами среди кустов самшита сухонькую фигуру. Гавриловна находилась на посту.

– Добрый день, Александра Гавриловна, – отозвалась Лика, с кислым видом. Она легко представила, какой допрос ей устроит старушка из-за нашествия чужаков в поселок, да еще и в соседний дом.

– Ликуня, что случилось у вас? – В мутных от времени глазках брезжило любопытство пополам с беспокойством.

Ахромеев догнал Лику и улыбнулся Гавриловне той самой улыбкой, от которой реки поворачиваются вспять.

– Добрый день, Александра Гавриловна. Давно вас не видел. Выглядите вы отлично.

– Ой, спасибо. – Комплимент несколько смутил старушку, но не настолько, чтобы сбить с мысли. – Я Ликуню спрашиваю, что у нее случилось.

– У Ликуни все в полном порядке, – заверил бдительную соседку Ахромеев. – Я же с ней!

– А вы разве помирились?

Стараясь не пропустить ни слова из уст Ахромеева, старушка сдвинула с уха шапочку из вылезшей норки.

Лика вздохнула:

– Помирились, Александра Гавриловна.

– Вот и правильно, – одобрила Гавриловна. – Вашему дедушке это понравилось бы. Он всегда говорил, что вы должны помириться. А то с одинокими девушками всякие неприятности случаются, и плохо, если защитить их некому.

– Все в порядке, Александра Гавриловна, – еще раз для верности сказала Лика, пятясь к родной калитке.

Вежливый до приторности Ахромеев простился с соседкой, догнал Лику у калитки и поймал за локоть.