А перед ними, словно смеясь и бросая вызов низким мрачным тучам, гордо возвышались горы Ялтхари, окутанные призрачным туманом. Их вершины растворялись в необозримой вышине среди фиолетово-черного мрака.

Острые хищные скалы многочисленными ножами щерились на непрошеных гостей. А в нескольких фионах от подножия глубоким провалом зияла пещера.

– Скорее туда! – крикнул Юл-Кан и начал карабкаться вверх, ловко цепляясь за камни. Рядом прыгал лонг, держа в зубах своего детеныша. Джанулория помогал империте, которая с трудом взбиралась.

Марион, сжав зубы, упрямо повторяя: «Еще немного, еще совсем чуть-чуть», заставлял себя подниматься, хотя боль пульсировала все настойчивее и настойчивее.

И тут, словно решив в последний раз испытать их на прочность, на них обрушился ливень. Громадный поток, под стать тучам, ревущей волной хлынул с неба, – сметающий, безумный, в котором можно было захлебнуться. И сразу же бурлящие, исходящие пеной воды метнулись с вершин гор вниз, в пустошь, а оттуда – в равнины, вымывая землю, валя деревья, затапливая поля и луга.

Юл-Кан, успевший добраться до спасительной пещеры, что-то кричал, но шум ливня заглушал его слова.

Дели, задыхаясь, приникла к камням, оглушенная, парализованная страхом, такая маленькая и беззащитная в этой безумствующей стихии, не в силах шевельнуться и хотела лишь одного – удержаться в неистовых потоках.

– Империта, дайте мне руку! – Донесся до нее далекий голос Джанулории.

– Я не могу! – крикнула она, захлебываясь бившей в лицо водой.

– Хватайтесь! – офицер тянул ей руку, и девушка, переборов страх, схватила ее, начала с трудом карабкаться. Но вода оказалась сильнее. Новый бешеный поток вырвал ее руку из ладони энод-арона и понес вниз, не давая шанса на спасение.

Марион, державшийся из последних сил, видел, как унесло империту и, ни секунды не думая, разжал пальцы. Это моментально сработал, выработанный годами службы в КС, и уже въевшийся в плоть и кровь, инстинкт спасения. К тому же он взял ответственность за девушку на себя, и теперь был в ответе за ее жизнь.

Дели задыхалась. Ее больно протащило по острым камням, но это были пустяки по сравнению с тем ужасом, который она испытывала, отчаянно барахтаясь в бурлящем потоке, несущем ее неизвестно куда в этом мрачном царстве сумрака и хаоса ливня. Казалось, что весь мир превратился в сплошной бесконечный океан – пенящийся, крутящийся, сумасшедший. А наверху все те же тяжелые фиолетово-черные невозможные тучи, словно извещающие о конце этого мира. А может это и был конец Камарлена – бесславный и ужасный.

Сколько ее швыряло, как щепку в шторм? Час? День? Или тысячу лет?

Вконец обессиленная, империта вцепилась в худосочное деревце, которое гнулось и пригибалось под силой ливня, чудом держась за землю. Вода продолжала хлестать мощным ревущим занавесом и, казалось, это будет длиться вечно. Дели плакала – горько и безнадежно, и ее слезы тут же смывались безжалостным потоком, лишая возможности даже порыдать от души.

Пришла ночь. Сгустившийся кромешный мрак, вдвойне кромешный из-за плотного покрова туч, закрывших и луну, и звезды, давил на глаза почти физически. Это было невыносимо – стоять неизвестно где, посреди безумства воды, в абсолютной темноте, все равно, что с завязанными глазами, в полном одиночестве, оглушенной беспрестанным шумом, с ноющими ссадинами и пустым желудком, на чужой планете, находящейся черт знает в какой дали от дома, умирая от ужаса. Вдобавок ко всему вспомнились марганы, и империта, почти теряя сознание, желала, если уж и умереть, то побыстрее, чтобы не мучить так зверски свое чуть живое сердечко. Это был предел страха, от которого либо умирают, либо, поборов его, становятся сильнее. Девушка была уже близка к первому, даже обнажила меч, но тут что-то переменилось. Также буйствовал ливень, та же тьма колола глаза, и ссадины ныли сильнее, но сердце ее начало биться ровнее и спокойнее. Вдруг разгорелась уверенность, что этот дождь не вечен, что тучи уйдут, снова засияет солнце и все будет хорошо. И стало отчего-то легче. Дели даже тихо засмеялась и подумала: «Без боя я не сдамся!». Она победила страх.