Куан-Син саркастически рассмеялся. В его глухом зловещем смехе чувствовались издевательские нотки.

– Чем угодно, начиная от немедленной депортации с планеты, заканчивая судебными исками на кругленькую сумму. Поймите, венериане, а вернее венерианки, которые собственно и составляют высшую касту венерианского общества, люто бешено презирают представителей противоположного пола, особенно выходцев из иных миров, в которых женщины не занимают лидирующих позиций в обществе. Отчасти, из страха перемен в их собственном обществе из-за возникновения примера альтернативной модели общественного устройства. Отчасти из-за радикального реваншизма. Они спят и видят, как поквитаться за Великий Джихад, в ходе которого их прабабки потеряли аналогичную власть в обществе старой Земли. Кроме того, венерианки обожают сутяжничать и качать права. Не успеете вы ступить на поверхность любого из летающих городов, вас моментально, за любой косой взгляд, засыпят различными обвинениями и судебными исками. Поэтому, лучший способ избежать неприятностей-это провести все наши операции через терминал орбитальной станции. Произвести стыковку, пройти карантин службы безопасности. Подать стандартную заявку на закупку. Дождаться транспортных челноков с грузом. Загрузить груз в трюм и отчалить подобру-поздорову.

Мастерсон и Фостер многозначительно переглянулись. Длительные судебные тяжбы с инопланетянами не входили в план полета. Дитрих Фостер прочитал мольбу в глазах коллеги и махнул рукой.

– Хорошо, капитан, поступайте как считаете нужным. Очевидно, вы знаете об этом мире намного больше нашего. У нас нет иного выбора, как довериться вашей компетентности. Так, когда мы пристыкуемся к орбитальной станции?

– Скоро. Уже скоро…

Гета ван Дейк неспешно бежала по зеленой аллее по направлению к гостинице. Бег в её тренировка был подобен вишенке на торте. Когда усталые, приятно ноющие мышцы, работают в пол силы. Когда по ним разливается энергичный, от легкой нагрузки, кровоток, питая клетки тела живительным кислородом. Ей нравилось в момент окончания тренировок, когда силы покидают организм, сжать волю в кулак и прорываться через темную пелену, застилающую глаза от гипоксии. Бежать и дышать полной грудью. Мчаться вслед за солнцем, чувствуя как учащенный сердечный ритм резонирует пульсацией во всем теле. И наконец прорваться сквозь боль в мышцах, сквозь усталость к ощущению эйфорического полета, на своих легких и быстрых ногах, едва касающихся ступнями бетона улицы. Игнорируя лифт, Генриетта взлетела на девятый этаж по лестнице. Она небрежно хлопнула потной ладонью по электронному замку. Замок считал папиллярный узор её ладони и подушечек пальцев, глухо пискнул и разблокировал дверь. Шумно топая усталыми, медленно наливающимися свинцовой тяжестью, ногами, она вошла в номер. Труди сидела на кровати в стерео-очках, смотрела какое то шоу и хрустела вафлями с шоколадным кремом.

– Привет, дорогая. Ты еще не вставала? Проснись и пой. Ты даже не представляешь как там снаружи сейчас хорошо.

Гертруда закуталась в одеяло поплотнее и взяв очередную вафлю с подноса, пробурчала.

– Не знаю и знать не хочу. Дай мне спокойно посмотреть стерео.

Генриетта продефилировала в кухню, изо всех сил подавляя желание немедленно залезть в душ и смыть с себя грязь и пот после упорной тренировки. Она распахнула створку холодильника, выискивая хоть что-нибудь съедобное, при этом богатое драгоценным протеином. Вспомнив, что не она одна любит белковую пищу, она огляделась по сторонам.

– Альберт, Альберт. Иди сюда, кисонька. Давай вместе поищем что-нибудь вкусненькое. Альберт…